ДВА БРАТА
| И Прадедушка Мороз продолжал
отчётливо и гладко: - Ты. Выгнал. Младшего брата. На мороз. Сказав. Чтобы он. Оставил. Тебя. В покое. Мне нравится этот поступок. Ты любишь покой так же, как я. Ты останешься здесь навеки. Понял? - Но ведь нас дома ждут! - воскликнул Старший жалобно. - Ты. Останешься. Здесь. Навеки, - повторил Прадедушка Мороз. Он подошёл к печке, потряс полами своей снежной шубы, и мальчик вскрикнул горестно. Из снега на ледяной пол посыпались птицы. Синицы, поползни, дятлы, маленькие лесные зверюшки, взъерошенные и окоченевшие, горкой легли на полу. - Эти суетливые существа даже зимой не оставляют лес в покое, - сказал старик. - Они мёртвые? - спросил мальчик. - Я успокоил их, но не совсем, - ответил Прадедушка Мороз. - Их следует вертеть перед печкой, пока они не станут совсем прозрачными и ледяными. Займись. Немедленно. Этим. Полезным. Делом. - Я убегу! - крикнул мальчик. - Ты никуда не убежишь! - ответил Прадедушка Мороз твердо. - Брат твой заперт в сорок девятом зале. Пока что он удержит тебя здесь, а впоследствии ты привыкнешь ко мне. Принимайся за работу. И мальчик уселся перед открытой дверцей печки. Он поднял с полу дятла, и руки у него задрожали. Ему казалось, что птица ещё дышит. Но старик не мигая смотрел на мальчика, и мальчик угрюмо протянул дятла к ледяному пламени. И перья несчастной птицы сначала побелели, как снег. Потом вся она стала твёрдой, как камень. А когда она сделалась прозрачной, как стекло, старик сказал: - Готово! Принимайся за следующую. До поздней ночи работал мальчик, а Прадедушка Мороз неподвижно стоял возле. Потом он осторожно уложил ледяных птиц в мешок и спросил мальчика: - Руки у тебя не замёрзли? - Нет, - ответил он. - Это я распорядился, чтобы холод не причинил тебе до поры до времени никакого вреда,- сказал старик.- Но помни! Если. Ты. Ослушаешься. Меня. То я. Тебя. Заморожу. Сиди здесь и жди. Я скоро вернусь. И Прадедушка Мороз, взяв мешок, ушёл в глубину дворца, и мальчик остался один. Где-то далеко-далеко захлопнулась со звоном дверь, и эхо перекатилось по всем залам. И Прадедушка Мороз вернулся с пустым мешком. - Пришло время удалиться ко сну, - сказал Прадедушка Мороз. И он указал мальчику на ледяную кровать, которая стояла в углу. Сам он занял такую же кровать в противоположном конце зала. Прошло две-три минуты, и мальчику показалось, что кто-то заводит карманные часы. Но он понял вскоре, что это тихонько храпит во сне Прадедушка Мороз. Утром старик разбудил его. |
Praavo Frosto daurigis
sian paroladon, prononcante chiun vorton klare kaj glate. – Vi. Forpelis. La plijunan fraton. En froston. Dirinte. Ke li. Lasu. Vin. Trankvila. Al mi plachas tiu ago. Vi shatas trankvilon same, kiel mi. Vi restos chi tie por chiam. Chu vi komprenis? – Sed oni ja atendas nin hejme! – vee ekkriis Pliaghulo. – Vi. Restos. Chi tie. Por chiam, – Praavo Frosto rediris. Li aliris la fornon, skuis la baskojn de sia negha palto, kaj la knabo ekkriis pro kompatemo. El la negho sur la glacian plankon ekshutighis birdoj. Paruoj, sitoj, pegoj kaj ankau malgrandaj arbaraj bestetoj, hirtighintaj kaj rigidighintaj, formis amaseton sur la planko. – Tiu klopodemaj estajhoj ne lasas la arbaron trankvila ech dum la vintro,, – diris la maljunulo. – Ili estas mortintaj? – demandis la knabo. – Mi trankviligis ilin, sed ne tute, – respondis Praavo Frosto. – Estas necese turnadi ilin antau la forno ghis ili estos tute diafanaj kaj glaciaj. Tuj okupu vin. Pri tiu. Utila. Agado. – Mi forkuros! – kriis la knabo. – Vi forkuros neniam! – firme respondis Praavo Frosto. – Via frato estas enshlosita en kvardek naua halo. Nun vi restos chi tie pro li, sed poste vi alkutimighos al mi. Komencu la laboron. Do la knabo sidighis antau la malfermita forna pordeto. Li prenis pegon de sur planko, kaj liaj manoj ektremis. Shajnis al li, ke la birdo ankorau spiras. Sed la maljunulo fikse rigardis al li, kaj la knabo malgaje almovis la pegon al glacia flamo. Komence plumoj de la kompatinda birdo blankighis, kiel negho. Poste tuta ghi farighis malmola, kiel shtono. Kaj kiam ghi ighis diafana, kiel vitrajho, tiam la maljunulo diris: – Perfekte! Prenu alian. Ghis profunda nokto laboris la knabo, kaj Praavo Frosto senmove staris apude. Poste li zorge metis la glaciajn birdojn en sakon kaj demandis la knabon: – Chu viaj manoj ne frostighis? – Ne, ne frostighis, – tiu respondis. – Estas mi, kiu ordonis, ke frosto dume neniel difektu vin,– diris la maljunulo. – Sed memoru. Se vi. Malobeos. Min. Do mi. Frostigos. Vin. Sidu chi tie kaj atendu. Mi baldau revenos. Kaj Praavo Frosto, preninte la sakon, eliris en profundon de palaco. La knabo restis sola. Ie tre malproksime pordo fermighis kun sonoro, kaj ehho resonis en chiu halo. Praavo Frosto revenis kun la malplena sako. – Estas tempo por dormi, – diris Praavo Frosto. Kaj li montris al la knabo glacian liton, kiu staris en angulo. Li mem okupis samaspektan liton en kontraua angulo de la halo. Pasis du au tri minutoj, kaj al la knabo shajnis, ke iu strechas poshan horloghon. Sed baldau li komprenis, ke tio estas mallauta ronkado de dormanta Praavo Frosto. Matene la maljunulo vekis lin. |