Н.Ф.Дановский. Вводное слово в искусство перевода
АНАФОРА
При расмотрении эмоциональной речи приходится знакомиться с рядом общепринятых художественных приемов и оборотов. Одним из них является чрезвычайно широко применяемая форма - анафора. Заключается она в повторе некоторой группы или отдельного слова, стоящих в начале предложения. В задачу переводчика всегда входит необходимость сохранить анафору, и значит, он должен предварительно хорошо продумать, как приноровить повторяющуюся группу так, чтобы она в каждом повторе выглядела органичным компонентом, а не чужеродным телом. Очень часто повторяющаяся группа несет на себе еще дополнительную нагрузку, когда в первом случае повтор представляет собой первичный показ ("экспозицию"), затем этот повтор начинает фразу-наложение, при которой уже появляется какая-то новая грань этого повтора ("суперпозиция"), и наконец в последующем повторе или последующих повторах появляется совершенно неожиданный поворот смысла, создающий обобщение или противопоставление или вообще вводит совершенно новую "свежую" идею ("позицию" автора).
Рассмотрим несколько примеров перевода анафоры.
| Мы победили, потому что
любили нашу прекрасную Родину,
нашу столицу Москву. Мы победили, потому что в борьбе за эту прекрасную жизнь мы презирали смерть. (В.А.Анфилов) |
Ni venkis, char ni amis
nian belegan patrolandon, nian chefurbon Moskvo. Ni venkis, char en la batalo pro tiu belega vivo ni malestimis morton. |
| Свобода ясен, общителен,
дружелюбен. Крепко сбитый
мужчина с прямой спиной,
военной выправкой, с открытым
взглядом серо-голубых глаз и
чеканно-строгим профилем.
Искренность его несомненна. Во
всем, что он говорит, участвует
сердце. Он весь в замыслах. Андерс весь в умыслах. Свобода с его сдержанными манерами и строгим, замкнутым лицом римского военачальника, какими они изображались в скульптурных портретах, на самом деле глубоко демократичен, естествен, прост. Андерс с его наигранным солдатским простодушием, с обликом рубаки-генерала, будто бы побывавшего во всех боях и войнах, на самом деле замкнут, двоедушен и хитроумен, впрочем не настолько, чтобы не быть изобличенным. (А.Кривицкий) |
Svoboda estas serena,
komunikighema, amikama. Firme kunmuldita viro kun rekta
dorso, milita trejniteco, kun malfermita rigardo de
grize-bluaj okuloj kaj stampite rigora profilo. Lia
sincero estas senduba. En chio, kion li diras,
partoprenas koro. Li estas tuta en iniciatoj. Anders estas tuta en intencoj malicataj. Svoboda kun liaj rezervemaj manieroj kaj rigora shlosita vizagho de Romia militestro, kiel ili bildighis en skulpturaj portretoj, reale estas profunde demokratieca, naturam simpla. Anders kun lia ludata soldateska simplanimo, kun aspekto de hakulo-generalo, kvazau partopreninta chiujn batalojn kaj militojn, reale estas shlosita, hipokrita kaj ruzosagha, cetere ne tiom, ke oni ne povu senmaskigi lin. |
| Но обратимся к нашим дням: - История - это болтовня! - отрезал автомобильный король США Генри Форд. - История - это совокупность труднопостижимых факторов. Только изредка удается снять с них плотное покрывало, - болезненно качает головой западногерманский ученый Карл Босль. - История для большинства из нас - это вопрос хлеба с маслом, - откровенничает американский историк Конрад Рид. - История США пригодна лишь в том случае, если она написана со здоровых консервативных позиций, - признается консервативный профессор Самуэль Моррисон. (А.Кривицкий) |
Sed ni turnu nin al
niaj tagoj: - Historio - tio estas babilado! - bruske rediris, kiel tranchis, la Usona automobila regho Henri Ford. - Historio - tio estas kuneco de malfacile koncepteblaj faktoroj. Nur rare-rare oni prosperis tiri el ili densan kovrotukon, - senespere svingas la kapon FRG-sciencisto Karl Bosl. - Historio por plimulto el ni estas problemo de pano kun butero, - sinceras Usona historiisto Konrad Rid. - Historio de Usono taugas sole en okazo, se ghi estas kompilita de sanaj konservativaj pozicioj, - konfesas konservativa profesoro Samuel Morrison. |
| Изучить классиков - это значит подняться на ту высоту понимания поэзии, на которой они стояли. Это значит - усвоить тот богатый и разнообразный поэтический опыт, который накоплен ими. Это значит проникнуть в тайну их мастерства, т.е. понять, какой совокупностью средств и приемов достигли они столи высокого качества своей поэзии. (М.Исаковский) | Profunde studi klasikulojn - tio signifas supreniri la alton de poezi-kompreno, sur kiu ili staris. Tio signifas majstri la richan kaj varian poezian sperton, kiu estas akumulita de ili. Tio signifas penetri en la kripton de ilia majstreco, t.e. kompreni per kiu kunigo kaj kombino de rimedoj kaj metodoj atingis ili tiom altan kvaliton de sia poezio. |
| Чудо России в ее человеке, в
труженике, ведущем непрерывную
борозду жизни и попутно не
спеша смахивающем соленый пот
со лба. Чудо и сила России - это ее путь, на котором она, преодолевая любые тяготы и преграды, собирая в своей трудовой дороге в единую неделимую семью большие и малые народы и народности, выковывая в непрерывных трудах невиданное в истории человечества братство, неостановимо продолжала свое историческое предназначение... Чудо, загадка и сила России - ныне первой среди равных в семье республик Страны Советов - в щедрости характера ее народа, творческий потенциал которого особенно полной мерой выявился после Октябрьской революции, народа, подчас жертвующего самым необходимым и всегда приобретающего в своем бескорыстии нечто гораздо большее, чем многие овеществленные материальные ценности. (П.Проскурин) |
La miraklo de Rusio
estas en ghia homo, en la laborulo, plugfosanta kontinuan
sulkon de vivo kaj samdume nehaste forsvinganta salan
shviton de la frunto. La miraklo kaj forto de Rusio estas ghia vojo, sur kiu ghi venkire tra ajnajn penlacojn kaj barojn, kunigante lau sia laborvojo en la sola nedividebla familio grandajn kaj etajn naciojn kaj malgrandajn popolojn, forghante en senintermitaj laboroj neviditan en la histio de homaro fration, nehaltigeble daurigis sian historian destinon... La miraklo, enigmo kaj forto de Rusio - nun unua meze de egalaj en la familio de respublikoj - estas en malavareca karaktero de ghia popolo, kies krea potencialo precipe plenmezure manifestighis post la Oktobra revolucio, de la popolo fojfoje oferanta plej necesan kaj chiam akiranta en sia neprofitemo ion multeplion, ol iujn materiigitajn valorajhojn. |
| Низко стелются осенние тучи
над Куликовым полем. Тянется журавлиный клин над перелесками Бородина. Тянется, не прерываясь во времени, цепь народного творчества вплоть до наших дней. (П.Проскурин) |
Malalte sternas sin
autunaj nuboj super Kulikovo-kampo. Sin trenas fluganta angulo de gruaro super boskoj de Borodino-kampo. Sin trenas, ne rompante sin en tempa fluo, la cheno de popolaj heroajhoj ghis niaj tagoj mem. |