5. 2. Грамматика

Установить, как ПЯ соотносятся с естественными языками-источниками в области грамматики, значительно сложнее, чем в лексике, так как не вполне ясны критерии выделения грамматических интернационализмов. Следует, по-видимому, отдельно говорить о составе грамматических категорий й о грамматических показателях, передающих то или иное категориальное значение.

Возьмем для примера одну из частей речи - существительные. В русском языке существительные имеют категории рода, числа и падежа. Путем сравнения с другими контрольными языками можно установить, в какой степени эти категории могут считаться интернациональными.

Трем родам русского языка (мужскому, женскому и среднему) соответствуют те же три рода в немецком языке, две рода (мужской и женский) в романских языках и, наконец существительное, не дифференцированное по родам в английском языке. Однако даже при совпадении числа родов (русский и немецкий) распределение существительных по родам не совпадает в разных языках: русским словам город (муж р.), книга (жен. р.), дерево (ср. р.) соответствуют немецкие die Stadt (жен. p.), das Buch (ср. p.), der Baum (муж. р.). Таким образом, категория рода в применении к неодушевленным существительным не может считаться интернациональной и вполне закономерно не усваивается плановыми языками. (О роде одушевленных существительных, различающих пол живых существ, см. с. 61).

То же может быть сказано и о категории падежа. В русском языке существительные имеют шесть падежей, в немецком - четыре, в английском - два (общий и притяжательный), в романских языках существительные не различают падежей. Таким образом, категория падежей в той же мере не может считаться интернациональной, как и категория рода. Однако ряд плановых языков пренебрегает неинтернациональностью этой категории и вводит те или иные падежи в свои грамматическую систему.

В.волапюке различалось 4 падежа (те же, что и в немецком):

именительный dom «дом»
родительный doma «дома»
дательный dome «дому»
винительный domi «дом»

Обратим внимание, что родительный падеж используется для выражения связи между двумя существительными (крыша дома), а дательный и винительный падежи - между существительным и глаголом (дал книгу отцу). Судьба этих падежей в ПЯ оказалась различной. Дательный падеж ни в одном из ПЯ не закрепился, его функции были переданы предложной фразе (эсперанто: al patro «отцу», интерлингва: al patre). Использование в ПЯ получили в разном объеме лишь два падежа - приименной (родительный) и приглагольный (винительный).

Новиаль - единственный из коммуникативно реализованных ПЯ, в котором была принята система двух падежей - именительного и родительного. Последний выражался окончанием -n, как в притяжательных местоимениях ряда естественных языков (англ. mine, нем. mein, фр. mon «мой»). То же окончание по аналогии было перенесено и на существительные: doktoro «доктор», doktoron «доктора» (род. п.). Необходимость родительного падежа автор новиаля О. Есперсен мотивировал, в частности, наличием в естественных языках двусмысленностей типа сын доктора, который очень богат (т. е «сын богат» или «доктор богат»). Выбор родительного падежа или предложной фразы позволяет использовать в именной группе свободный порядок слов, ср. в новиале: li doktoron filio kel es tre richi «сын доктора, который очень богат» ( = «сын богат») - li filio del doktoro, kel es tre richi «сын доктора, который очень богат» (= «доктор богат») [47, с. 99].

Другая падежная система применяется в эсперанто. Здесь различаются два падежа - именительный (без окончания) и винительный (окончание -n), взятое из нем. den Knaben «мальчика», ср. эсп. knabon [109, с. 56]. Назначение винительного падежа также состоит в том, чтобы обеспечить прямой порядок слов, но не в именной группе (как в новиале), а в группе глагола: la patro amas la filon «отец любит сына» - la patro la filon amas - amas la patro la filon - la filon amas la patro и т. д.

Как известно, неразличение именительного и винительного падежей в естественных языках приводит к фиксации твердого порядка слов (как в рус. Мать любит дочь), но и к различного рода двусмысленным построениям. Так, фр. Je connais Pierre mieux que Paul может означать «Я знаю Петра лучше, чем Павла» или «Я знаю Петра лучше, чем Павел».* В эсперанто эти фразы строятся различным образом и не смешиваются: Mi konas Petron pli bone ol Paulon. - Mi konas Petron pli bone ol Paulo.

В языке идо сохраняется эсперантская падежная система, но показатель -n имеет факультативное употребление: он применяется при постановке прямого дополнения перед подлежащим (Nekredebla historion tu rakontas ad ni «Невероятную историю ты рассказываешь нам»), а также при необходимости различать двусмысленные конструкции: me amas vu quale mеа fratulon «я люблю вас как своего брата» - me amas vu quale mea fratulo «я люблю вас, как мой брат (вас любит)» [119, с. 102-103].

Все остальные ПЯ лишены падежной системы, чем выигрывают в интернациональности (если ее понимать как соответствие всем контрольным языкам), но проигрывают в гибкости построения именной и глагольной групп.

Что же касается категории числа, то она проходит через все контрольные языки и, таким образом, может причисляться к абсолютным интернационализмам в области грамматики. Однако при этом возникает второй вопрос: в какой степени интернациональны сами показатели числа? Рассмотрим примеры:

рус. цикл - циклы нация - нации
англ. cycle - cycles nation - nations
нем. Zyklus-Zyklen Nation - Nationen
фр. cycle - cycles nation - nations
исп. ciclo - ciclos nacion - naciones
итал. ciclo - cicli nazшone - nazioni
лат. cyclus - cycli natio - nationes

Мы видим, что множественное число в контрольных языках иногда образуется добавлением того или иного показателя (исп. ciclo - ciclos), а иногда заменой одного показателя на другой (итал. ciclo - ciсli). Об особом показателе ед. ч. можно говорить только во втором случае, но этот показатель резко различается в русском, итальянском и латинском языках (нация - итал. nazione, лат. natio) и, следовательно, не является интернациональным. Показатель множественности имеется во всех названных языках, но он также неинтернационален. Чаще других встречается показатель -s, но он не обладает внутренним единством в данных языках: в приведенны английских примерах он произносится [z], в испанских [s], во французском - вообще не произносится, различие межд (la) nation и (les) nations поддерживается в устной речь лишь формой артикля. Таким образом, если категория числа отличается абсолютной интернациональностью, то показатели числа либо неинтернациональны вообще, либо имеют относительную интернациональность, как -s.

В ПЯ множественное число обычно образуется добавлением показателя, при этом эсперанто пользуется неинтернациональным аффиксом -j (заимствованным из греческого, ср. греч. kykloi и эсп. cikloj), идиом-неутраль - взятым из итальянского аффиксом -i (nasion - nasioni), а большинство других ПЯ - относительно интернациональным -s (волапюк net - nets, латино-сине-флексионе natione - nationes, окциденталь nation - nationes, новиаль natione - nationes, интерлингва nation - nationes). Мена показателей при образовании множественного числа используется лишь в языке идо: naciono - nacioni.

Приведенный анализ показал, что интернациональность какой-либо грамматической категории (например, категории числа) не обязательно сопровождается интернациональностью аффиксов, выражающих данную категорию. Кроме того, при выборе тех или иных категорий, подлежащих выражению в ПЯ, во внимание принимаются, помимо «интернациональности, также и другие соображения, например, стремление избежать фиксированного порядка слов и синтаксически двусмысленных конструкций (как это мы видели на примере категории падежа). Получается, что критерии, определяющие выбор лексического материала, не вполне совпадают с критериями для выбора грамматических категорий и элементов. Поэтому в ПЯ заметна известная самостоятельность грамматической системы по отношению к лексике.

Особенно отчетливо это проявляется при рассмотрении структуры глагола в ПЯ. Как и в выше перечисленных случаях, систему глагольных показателей можно было бы рассматривать как отражение такой же системы в естественных языках (по принципу апостериори) или как самостоятельную конструкцию, материально не связанную с образцом естественные языков (по принципу априори). При этом оказывается, что ПЯ выдерживают принцип апостериори в грамматике отнюдь не с той же последовательностью, как в лексике.

Так, например, эсперанто имеет вполне априорную систему глагольных показателей, строящуюся не на основе какого-либо естественного языка-источника, а на чередовании условных окончаний и суффиксов:

Инфинитив			ami	«любить»
Причастие	действит.	наст. вр.	amanta	«любящий»
		прош. вр.	aminta	«любивший»
		буд. вр.	amonta	«который будет любить»
	страдат.	наст. вр.	amata	«любимый»
		прош. вр.	amita	«который был любим»
		буд. вр.	amota	«который будет любим»
Изъявит. накл.		наст. вр.	amas	«люблю» (и др. лица)
		прош. вр.	amis	«любил»
		буд. вр.	amos	«буду любить»
Сослагат. накл.			amus	«любил бы»

Как видим, данная система строится на символическом противопоставлении гласных a/i/o в окончаниях изъявительного наклонения -as/-is/-os и в суффиксах причастия -ant/-int/-ont, -at/-it/-ot. Некоторые получающиеся при этом формы не имеют соответствия в современных языках, например, причастие будущего времени. В повседневном употреблении эсперанто ограничивается тремя вышеприведенными временами глагола, но при необходимости могут быть образованы и иные (сложные) формы с дифференцированным значением. Эти формы строятся путем сочетания глагола esti «быть» в одном из трех основных времен и действительного причастия смыслового глагола - также в одном из трех собственных времен. Получаются, например, такие соединения: li estis amanta «он был любящим», li estis aminta «он был любившим», li estos aminta «он будет любившим» и т. п. Некоторые из таких форм имеют аналоги в естественных языках, но строятся совершенно отличным образом от них. Например, li estis aminta соответствует по значению плюсквамперфекту некоторых западно-европейских языков, напр., англ. he had loved или фр. il avait aime. Однако плюсквамперфект строится на базе глагола «иметь» (англ. have, фр. avoir) и страдательного причастия, в эсперантской же форме сочетаются глагол «быть» и действительное причастие. Следовательно, смысловая аналогия между эсперанто и естественными языками данном случае не сопровождается аналогией формальной, так что глагольную систему эсперанто приходится считать независимой от естественных языков-источников, т. е. априорной. Точно так же строится система глагольных форм в другом автономном языке - идо. Однако есть и такие автономные языки (идиом-неутраль, новиаль), которые в своей глагольной системе воспроизводят формы языков-источников, ср.:

		Идиом-неутраль	Новиаль
Инфинитив		amar	(tu) ama	«любить»
Причастие	действит.	amant	amant	«любящий»
	страдат.	amed	amat	«любимый»
Изъявит. накл.	наст. вр.	am	ama	«люблю»
	прош. вр.	amav	amad	«любил»
	буд. вр.	amero	sal ama	«буду любить»
Сослагат.		amerio	vud ama	«любил бы»

Легко заметить сходство между идиом-неутралем и итальянским языком (ср. соответствующие итал. формы: amare, amante, amato, amo, amavo, amero, amerei), а с другой стороны - между новиалем и английским языком (ср. англ.: love, loving, loved, love, loved, shall love, would love). Сложные глагольные формы в идиом-нёутрале и новиале также строятся по модели естественных языков-источников (идиом-неутраль: avav amed = итал. avevo amato; новиаль: had ama = англ. had loved).

Таким образом, в противоположность эсперанто и идо, имеющим априорную глагольную систему, идиом-неутраль и новиаль должны рассматриваться как языки с апостериорной глагольной системой, воспроизводящей формы языков-источников.

Это, впрочем, не должно было бы вызывать удивления, так как выше мы установили, что идиом-неутраль и новиаль принадлежат к классу ПЯ, переходных к натуралистическому типу. Естественно, следовало бы ожидать, что в классе собственно натуралистических ПЯ грамматическое сходство с языками-источниками еще более возрастет. Однако выясняется, что это не так.

Среди натуралистических ПЯ, действительно, имеются такие (например, окциденталь и интерлингва), у которых очень высок уровень схождения с естественными языками в области грамматики. Приведем для образца глагольную систему языка интерлингва:

Инфинитив		amar «любить»
Причастие	действит.	amante «любящий»
	страдат.	amate «любимый»
Изъявит. накл.	наст. вр.	ama «люблю»
	прош. вр.	amava «любил»
	буд. вр.	amara «буду любить»
Сослагат. накл.		amarea «любил бы»

Однако есть и такие ПЯ, которые отличаются большой натуралистичностью в лексике, но в грамматике далеко отходят от образца естественных языков. Таким ПЯ является, в частности, латино-сине-флексионе. Его автор, известный итальянский математик Дж. Пеано, считал возможным строить ПЯ на лексической основе латинского языка, как наиболее интернационального, но притом полностью отказываясь от флексий латинской грамматики или современных романских языков. Выражение грамматических значений полностью перекладывалось на контекст. Например, изолированное существительное homo могло значить как «человек», так и «люди»; при необходимости передать числовое значение следовало выразить его с помощью еще одного слова (например, числительного): uno homo «один человек», duo homo «два человека», plure homo «несколько человек» и т. п. Аналогичным образом изолированный глагол scribe мог иметь любое временное или модальное значение - «пишу», «писал», «буду писать», «писал бы» и т. п. Только в контексте он приобретал то или иное значение: heri scribe «вчера писал», eras scribe «завтра напишу», ut scribe «чтобы написал» и т. п. Таким образом, в конструкцию латино-сине-флексионе был введен принцип зависимости грамматического значения слова от контекста, и грамматика этого ПЯ (в ее морфологической части оказалась сведенной к нулю. «Рациональная грамматика, - писал по этому поводу Дж. Пеано, - есть отсутствие всякой грамматики» [см. 16, с. 69- 70]. Правда, в дальнейшем Пеано посчитал возможным ввести в свой язык некоторые формы, представлявшие компромисс с формами естественных языков. Так, по модели фр. va ecrire «напишет» (букв. «идет писать») была образована форма i scribe, где i - основа латинского глагола ire «идти». Прошедшее же время Пеано предложил обозначать показателем е (как в греческом аористе): me e fer «я нес» ( = греч. epheron), В итоге возникала парадигма me scribe «пишу», me е scribe «писал», me i scribe «напишу», не существующая в таком виде ни в одном языке-источнике и, следовательно, априорная.

Таким образом, если словарь латино-сине-флексионе отличается апостериорностью и натуралистичностью, то грамматика - всецело априорна, так как ни принцип контекстного выражения грамматических значений, ни предложенные Пеано парадигмы не находят соответствия в структуре языков-источников.

Получается, что даже в группе натуралистических ПЯ имеются такие языковые системы, которые соединяют апостериорную лексику с априорной грамматикой, в чем еще раз находит подтверждение высказанный выше тезис об относительной независимости грамматической структуры от лексики.

---

* См.: Б а л л и Ш. Общая лингвистика и вопросы французского языка / Пер. с фр. М., 1955, с. 27.