4. ОСОБЕННОСТИ ВЛИЯНИЯ ЯЗЫКА НА ЯЗЫК

«В интернациональных словах и терминах не без основания видят зародыш будущего единого языка всего человечества» (365), - утверждает на страницах журнала «Вопросы языкознания» В. В. Акуленко.

Так называемые интернациональные слова (интеронимы) можно рассматривать в качестве зародыша общечеловеческого языка с двух точек зрения: 1) интернационализация лексики, территориально ограниченная и весьма относительная, - объективно-исторический процесс, который тормозится национальной спецификой языков и не в силах ее преодолеть. Создание общечеловеческого языка из элементов множества различных языков будет сознательным и организованным повторением и завершением этого процесса на новой научной основе; 2) интернационализация лексики - это процесс все большего стихийного скрещения всех языков, который завершится их слиянием в один всемирный язык. Принимая первую точку зрения, нельзя не отвергать вторую.

А между тем именно вторая точка зрения встречается в печатных работах советских лингвистов. Например, И. К. Белодед и А. С. Мельничук полагают, что «распространение в языках социалистических наций в период перехода от социализма к коммунизму общих слов и выражений можно рассматривать как первоначальное проявление будущего сближения и постепенного слияния всех языков мира после сформирования единого коммунистического общества на Земле» (315б).

Процессы интернационализации лексики следует рассматривать в более широких исторических масштабах - во времени и пространстве (территориально), чтобы понять необоснованность выраженного И. К. Белодедом и А. С. Мельничуком мнения, характерного для лингвистов-интеграционистов.

Ученые подсчитали, что в главных европейских языках накопилось уже около 7000 общих корней, по-преимуществу греко-латинского происхождения, но само по себе это не приблизило народы, говорящие на этих языках, ни на шаг к разрешению проблемы хотя бы только общеевропейского или европейско-американского языка. Понадобилось сознательное творчество отдельных личностей, чтобы использовать наиболее употребительные интеронимы для основного лексического фонда созданных ими проектов международного языка.

Некоторым языкам вообще несвойственны иноязычные заимствования. Даже имена собственные в разных языках звучат в большинстве случаев совсем по-разному! Французы свою столицу называют Пари, а мы - Париж, французы нашу Москву - Моску, англичане - Москоу, вьетнамцы - Матыкуа. Англичане называют Россию Раша, французы - Рюсй, немцы - Русланд, китайцы - Эго, а латыши - Криевия (с древними ливами соседили кривичи). А ведь, казалось бы, имена собственные Должны быть одинаковы для всех!

Нет никаких надежд, что русские при всемирном социализме или коммунизме начнут говорить не культура, а на английский манер калче(р) или на французский - кюлътюр; или англичане с французами предпочтут выговаривать это слово по-русски. Может ли сам собой - стихийно - решиться вопрос хотя бы относительно лишь одного этого слова для трех наций?

А ведь помимо общего словаря, должны выработаться и общая грамматика и общая фонематика! * Можно ли себе представить, что такая тройная общность в языке выработается эволюционно хотя бы только у таких близкородственных наций, как русская, украинская и белорусская? Даже и в этом случае трудно себе представить самопроизвольное слияние языков. А ведь вопрос стоит о слиянии не трех близкородственных языков, а трех-четырех тысяч и родственных и неродственных - самых различных, самых непохожих друг на друга языков!

Формула «равноправные языки обогатят друг друга и сольются друг с другом», выражающая теорию всемирного слияния языков, противоречит историческому опыту обогащения языков, далеко не всегда взаимного, фактам языковой действительности.

Обогащение это в большинстве случаев ограничивается лексическими заимствованиями. Еще один из основоположников сравнительно-исторической лингвистики - датский ученый Расмус Раек (1797-1832) писал: «Если мы сравним несколько языков, стремясь к тому, чтобы это сравнение было полным и дало нам возможность судить об их родстве, древности и прочих отношениям, то мы должны непременно иметь в виду обе эти стороны языка [лексику и грамматику] и особенно не забывать о грамматике, так как опыт показывает, что лексические соответствия являются в высшей степени ненадежными. При общении народов друг с другом невероятно большое количество слов переходит из одного языка в другой...» (366) Но разве это ведет к их слиянию?

Значительное количество датских слов попало в эскимосский язык Гренландии, а множество португальских и испанских слов - в малайский и тагалогский, но ничего похожего на слияние не произошло. В. Гумбольт писал о языке кави: сколько бы санскритских слов кави ни включал в себя, он не перестанет быть малайским языком. Изобилует семитскими заимствованиями язык пехлеви, но и что же? Даже такие языки, как карельский, словарный состав которого состоит больше чем наполовину из русских заимствований, или старые турецкий и персидские языки, включавшие до 80% арабских слов, не утратили своих структурных особенностей. Если такое явление - общее правило, а не исключение, то говорить о взаимном обогащении языков как каком-то начале их слияния - значит предаваться далеким от жизни и науки иллюзиям и сеять эти иллюзии.

В. В. Горнунг, В. Д. Левин и В. Н. Сидоров в статье «Проблема образования и развития языковых семей», напечатанной вместе со статьей Т. С. Шарадзенидзе о дифференциации и интеграции языков, напоминали о необходимости учитывать, наряду с дифференциацией, являющейся преобладающим типом пути развития языков и диалектов, также и процессы интеграции, «протекающие, конечно, отнюдь не в форме марровского "скрещения" разносистемных и происшедших из разных источников языков, а в форме сближений и даже слияний еще очень близких по своей структуре родственных диалектов» (367). Если сливаться способны не языки, а лишь диалекты, и не просто диалекты, а родственные диалекты, и не просто родственные, а близкие по своей структуре, и не просто близкие, а очень близкие, то тем хуже для теории интеграционного возникновения всемирного языка.

Когда эта теория появилась на свет, многие видные советские лингвисты косвенно выражали свое несогласие с ней. Исследуя длительное взаимодействие языков, его результаты, они приходили к выводу, что не только великие национальные языки, но даже малые языки - донациональные, бесписьменные - в благоприятных для слияния условиях не обнаруживают тенденций к слиянию.

В. С. Расторгуева в опубликованном докладе «Об устойчивости морфологической системы языка» (368) говорила о том, что одной из задач советских лингвистов является детальное изучение типов взаимодействия языков на конкретных языковых фактах и правильное, марксистское их объяснение. С этой целью использованы материалы изучения наиболее смешанных таджикских говоров, в течение сотен лет подвергавшихся воздействию узбекского языка,- говоров Канансая и Чуста (города на севере Ферганской долины Наманганской области Узбекской ССР), гда основную часть населения составляют таджики. Уже сотни лет таджики живут в тесном соседстве с узбеками, связаны с ними крепкими хозяйственными и культурными связями, которые за последние - советские -. десятилетия значительно увеличились и упрочились. В обеих республиках имеются районы со смешанным таджико-узбекским населением, которое одинаково свободно владеет обоими языками; распространены здесь и смешанные таджико-узбекские семьи. И вот, несмотря на все это, оказывается, что морфологическая система смешанных таджикских говоров в своей основе осталась прежней. Все формы слов, существовавших прежде, сохранились. Сохранились также все основные морфологические средства (например, глагольные основы, суффиксы, префиксы). Чужой язык дает лишь толчок к образованию новых форм, но реализуются эти формы средствами своего языка. Несмотря на сотни лет соседства и местное двуязычье, изменения в морфологии (наиболее интегрированных таджикских говоров) сравнительно незначительны.

Даже самые мелкие бесписьменные языки не поддаются интеграции. Таких языков много, в частности, на Кавказе. Принадлежит к ним и язык бацбийцев в Грузии. Грузинский язык оказывал влияние на бацбийский еще до XVI в. В первой половине XIX в. все малочисленное бацбийское население оказалось в грузинском окружении и овладело грузинским языком - с тех пор все бацбийцы двуязычны. В статье «О взаимодействии древнеписьменных, младописьменных и бесписьменных языков» (369) Ю. Д. Дешериев приводит примеры лексических заимствований бацбийцев из грузинского языка, однако, подчеркивает он, грамматический строй бацбийского языка не подвергся сколько-нибудь существенному изменению. Подобное наблюдается и в хиналугском языке, на котором говорят жители села Хиналуг Конахкендского района Азербайджанской ССР - всего около тысячи человек, и в будугском языке жителей села Будуг, и в крызском языке - все того же Конахкендского района; эти языки бесписьменны.

Данные исследовательской работы по изучению хиналугского, будугского и крызского языков, рассказывает далее Ю. Д. Дешериев, свидетельствуют, что в этих языках много лексических заимствований из азербайджанского языка, но грамматический строй этих языков не испытывал существенного влияния азербайджанского языка. Эти языки отмирают, выходят из употребления под влиянием азербайджанского, как бацбийский - под влиянием грузинского, но не деформируются, не ассимилируются, не подвергаются интеграции с соседними языками, как ее ни называй - скрещение или слияние.

Также и в языках Северного Кавказа не наблюдается явлений, которые говорили бы о том, что они имеют тенденцию к интеграции. По словам Ю. Д. Дешериева, «не может быть и речи о скрещивании исследуемых языков между собою, о возникновении таким образом языка или языков нового типа» (869).

Эти данные дополняет фактами Б. А. Серебренников, который делает сходные выводы: наблюдения показывают, что при скрещивании или взаимодействии языков может иногда происходить довольно интенсивный лексический взаимообмен, тогда как элементы системы склонения или спряжения двух различных языков никогда взаимно не переплетаются. Из чужого языка заимствуется лишь то, что связано с конкретной предметностью, качественностыо; можно заимствовать такие слова, как трактор, экскаватор, даже прилагательные, но ни один язык не может заимствовать окончания русского родительного, дательного, винительного или творительного падежей, поскольку эти окончания не содержат ни грана субстанции, признака, качества... Б. А. Серебренников указывает также на то, что и основной словарный фонд в известных его слоях обладает чрезвычайной сопротивляемостью и не поддается вытеснению иноязычными заимствованиями (370).

В. В. Виноградов в своей книге «Великий русский язык», прослеживая, между прочим, влияние русского языка на языки малых народностей СССР, указывает на ограниченность этого влияния: мансийский, хантыйский (остяцкий), бурятский и другие им подобные языки позаимствовали из русского языка многие слова, в их числе интернациональные, для обозначения главным образом новых понятий, которые несет прежде угнетавшимся народностям социалистическая культура, но грамматическая структура и фонетический строй русского, языка не оказывают заметного влияния на другие языки (371).

К таким же выводам пришли изучавшие влияние русского языка на языки народностей СССР Е. А. Мординов, А. И. Селищев, Н. Ф. Яковлев и другие лингвисты.

* * *

Влияние языка на язык подчинено определенным законам, которые оказались непознанными, несформулированными и неназванными, вероятно, потому, что вопрос о них в лингвистической литературе, кажется, и не ставился. Фактическая же сторона взаимодействия языков давно является предметом исследований специалистов, и здесь накоплено достаточно материала для обобщений. В отличие от так называемых внутренних законов развития языка эти законы можно назвать законами взаимодействия языков.

«Что касается изучения результатов влияния других языков, то в этой области никогда не было должного порядка»,- сказал Б. А. Серебренников на дискуссии по теории субстрата *. Дискуссия эта была проведена в феврале 1955 г. в Ленинграде на выездном расширенном заседании Ученого совета Института языкознания АН СССР. Б. А. Серебренников констатировал, что в области влияния языка на язык «мы наблюдаем чаще всего туманные и трудно доказуемые гипотезы или безнадежный скепсис, а иногда и метания от одной крайности к другой», и указал на то, что «изучение взаимовлияний языков является одной из важнейших задач лингвистической науки» (372).

Закономерности влияния языка на язык - явления экстралингвистические, лингвосоциологические. Можно попытаться определить три вида такого рода зависимостей и две примыкающие к ним особенности междуязычных влияний.

1. Зависимость влияния языка на язык от характера контакта между ними. Два языка могут влиять друг на друга или один на другой только при наличии между ними контакта, прямого (контакт в общении их носителей) или косвенного (через другие языки), особенно при общей территории с двуязычным населением; это влияние тем больше, чем шире и теснее, многообразнее и длительнее этот контакт.

2. Зависимость влияния языка на язык от влияния культуры. Тот язык более влияет на другой или другие языки, который является носителем влияющей культуры, причем это влияние тем значительнее, чем значительнее разница между языками в их развитости и широте функций: более развитый, более богатый язык, обычно более распространенный и имеющий значительную литературу, передает менее развитому, менее богатому языку, обычно менее распространенному и имеющему менее значительную литературу, вместе с новыми понятиями, которые несет в себе влияющая культура, и свои слова, термины, часто более или менее интернационального обихода. Вместе со словами иногда заимствуются и словообразовательные элементы (аффиксы).

3. Зависимость влиянияязыка на язык от степени их родства. Один язык влияет на другой или языки влияют друг на друга тем больше, чем большая между ними фонемическая, грамматическая (морфологическо-синтаксическая) и лексическая близость, указывающая на их происхождение из одного источника, степень их родства. Языки, разные по происхождению и типологии, во всем различные, с очень сильными национальными традициями и особенностями, обычно не влияют или почти не влияют друг на друга.

4. Неравномерность влияния одного языка на различные сферы другого. При условиях, благоприятных для влияния языка на язык, это влияние весьма неравномерно, неодинаково для различных составных частей, или сфер, языка. Язык на язык или совсем не влияет, или почти не влияет фонемически и грамматически (особенно морфологически), но и лексическое влияние неоднородно для различных уровней лексического состава: основной лексический фонд, наиболее древний по происхождению (и когда-то подвергавшийся иноязычным воздействиям), менее всего подвержен новым заимствованиям. Влияние языка на язык, как правило, ограничивается большим или меньшим обогащением лексики (особенно термино-лексики) последнего, а также словообразовательных морфем (аффиксов).

5. Возрастание устойчивости языка по мере роста культурности народа. Устойчивость языка, в частности его общеупотребительной, общенародной лексики, усиливается после его нормализации и по мере упрочения его литературных традиций и роста культурности народа: язык тем менее восприимчив к иноязычным влияниям, чем более он нормализован и упрочен в своих литературных традициях, чем значительнее его литература и грамотность говорящих на нем, чем распространеннее и выше образование в его народе.

Школа, литература и другие факторы культуры, упрочивая общенародные формы национального языка, превращая их во всенародное достояние, делают языки неспособными ни к дифференциации, ни к интеграции и ведут к постепенному отмиранию диалектов и говоров. Иными словами: бесписьменные языки более подвержены заимствованиям, чем письменные, младописьменные - более, чем старописьменные, ненормализованные - более, чем нормализованные, литературные.

Проследить действие всех этих закономерностей можно на истории любого национального языка (например, русского) и его взаимоотношений с другими языками. Влияние на русский язык церковнославянского, греческого, тюркских, латинского, а также немецкого, голландского, французского, английского и других языков обусловливалось их контактами в лице их носителей и международным сотрудничеством в культурной (церковной или светской), экономической (преимущественно торговой) и политической областях. Русский народ в своем историческом развитии был связан многообразными отношениями с другими народами, жившими на территории Восточной Европы, и с народами Западной Европы. Контакты языков, влияние культур на тех или иных языках, родственность (а значит, и однотипность) языков - все это имело свои последствия, оставило свои следы в русском языке.

Закономерности взаимодействия языков переплетены. Некоторые из них (например, зависимость влияния языка от влияния культуры и зависимость влияния языков от степени их родства) могут действовать и в противоположных направлениях. Эти зависимости и особенности влияния языков друг на друга являются общими законами иноязычных влияний и действуют во все доступные изучению эпохи. Они определяют пределы скрещивания-смешивания языков и устанавливают невозможность их зонального и тем более всемирного слияния.

Казалось бы, что это очевидно - никак не соприкасающиеся языки не могут влиять друг на друга. Закон обусловливающего контакта (как можно было бы назвать зависимость влияния языка на язык от характера контакта между ними), однако, не принимался и не принимается во внимание сторонниками теории-гипотезы всемирного слияния языков. Для того чтобы была возможна беспредельная, абсолютная интеграция всех или большинства или даже просто значительной части существующих языков в процессах стихийной языковой эволюции, нужно, чтобы влияли друг на друга и не соприкасающиеся и посредников не имеющие языки (или чтобы между ними установился тесный и всесторонний живой контакт); чтобы языки влияли друг на друга независимо от того, являются ли они проводниками культурного и иного влияния; чтобы влияли друг на друга в максимальной степени языки, во всем различные, не имеющие ничего общего ни в структуре, ни даже в лексике; чтобы это влияние распространялось и на морфологию и на фонетику; чтобы с ростом культурности народов, с распространением и повышением образования литературные языки не увеличивали свою устойчивость, а, наоборот, теряли ее.

Но если бы даже перестали действовать все те закономерности влияния языка на язык, которые действовали и действуют до сих пор, то и тогда интеграция языков не могла бы привести к образованию всемирного языка - ни через посредство языков зональных, ни непосредственно - потому, что образование такого языка требует согласованности по каждой его детали, будь то отдельное слово или грамматическая форма, или морфема. Допустим, что в повседневном обиходе двух, нескольких или многих разноязычных людей возникло бы какое-нибудь слово для всеобщего языка. Как это слово донести до всеобщего сведения? Через печать и радио? Но ведь народы могут его и не принять! В других точках земного шара могли бы возникнуть для того же понятия другие слова. А как быть с грамматической структурой общего языка всех народов, с его фонемическим строем? В процессах всемирной интеграции языков, если даже допускать ее возможность в условиях всемирного социализма или коммунизма, в процессах стихийной эволюции всех языков все эти вопросы никак не решатся.

На стыках различных языков, например в портах Дальнего Востока и Средиземного моря, образовались в результате смешения разноязычных слов различные международные жаргоны. Но, во-первых, образование пиждин-инглита не привело к слиянию английского и китайского языков или образование сабира - к слиянию языков Средиземноморского бассейна; возникновение подобных языковых смесей - международных жаргонов - не ведет к слиянию языков, из элементов которых они образуются. Во-вторых, человечеству, идущему к более совершенным формам общественной жизни, нужен не какой-нибудь международный жаргон, а язык, более совершенный, чем эти языки стихийного и полустихийного происхождения. Языковое же совершенство может быть достигнуто лишь с помощью передовой лингвистической науки, лишь в сознательном и организованном языкотворчестве, отнюдь не в таких процессах, в которых возникли портовые жаргоны.

Противники сознательного и организованного решения проблемы всемирного международного языка впадали в противоречие, когда, выдвигая и отстаивая беспочвенную гипотезу всемирного слияния языков, в то же время указывали на устойчивость национальных языков.

Устойчивость языков, сила их сопротивляемости всякой, и особенно насильственной, ассимиляции, их коренящаяся в сознании народов живучесть были подмечены лингвистами. Например, цитированный выше Р. Раек писал, что необходимо полное раздробление или уничтожение народа, чтобы его язык был совершенно искоренен,- даже насильственное подавление и сильнейшее смешение с чужими народами лишь спустя много столетий приводит к изменению языка (366). Еще в VI в. во Франции говорили на галльском языке, несмотря на огромные усилия римлян искоренить его, и еще поныне говорят по-кимрски в Уэллсе. Известны безуспешные попытки турецких ассимиляторов подавить языки завоеванных народов, как и другие подобные примеры в истории народов.

А ведь устойчивость языков возрастает после того, как они становятся формой национальной культуры, художественной литературы. В условиях социализма эта устойчивость не ослабевает, а, наоборот, еще более усиливается. И нет решительно никаких оснований, никаких данных утверждать, что на определенном этапе строительства всемирного социализма или даже коммунизма все это коренным образом, и без всяких «искусственных мер», изменится, что внезапно возникнет «течение процесса слияния» (374) всех языков воедино, т. е., иными словами, - всемирный языковый хаос, из которого возникнет как Афродита из морской пены качественно новый язык для всех. Фердинанд де Соссюр говорил, что помимо лингвистики, «нет другой области, где встречалось бы больше нелепых идей, предрассудков...» (335б). Но кажется, еще никогда в лингвистике не возникало более нелепой идеи, чем идея - и даже целая теория - всемирного слияния языков в течение одной исторической эпохи.

---

* Единого употребления и понимания терминов этого ряда нет. Здесь под фонематикой понимается совокупность фонем конкретного языка, его фонемическая система: от термина фонема - смыслоразличительная единица звуковой формы языка. В устной речи фонемы имеют свои варианты - звуки речи. Один из основоположников структурализма, глава пражской школы структуралистов Н. С. Трубецкой внес в лингвистику различие между фонетикой как наукой о звуках речи и фонологией как наукой о звуках языка, о фонемах. (Н. С. Трубецкой. Основы фонологии. Перев. с нем. М., 1960, ем. также: Л. Р. Зи н д е р. Общая фонетика. Л., 1960, стр. 9 и др.).

* Субстрат - язык, побежденный другим языком в результате их взаимодействия и борьбы, осуществляющихся в пределах общей территории.