3. МОЖЕТ ЛИ ОБЩИЙ ЯЗЫК ЧЕЛОВЕЧЕСТВА ВОЗНИКНУТЬ В СТИХИЙНЫХ ПРОЦЕССАХ!

В статье проф. А. С. Чикобавы, с которой началась в мае 1950 г. на страницах «Правды» лингвистическая дискуссия о научном наследии академика Н. Я. Марра и дальнейшем его использовании в развитии советской лингвистики, содержалось примечательное признание: «Акад. Н. Я. Марр высказывается за единый и общий язык будущего человечества. Это - единственный принципиальный вопрос, по которому, казалось бы, воззрения акад. Н. Я. Марра согласуются с положениями марксизма-ленинизма».

Но далее проф. Чикобава весьма решительно, хотя и неубедительно, возражал академику Марру по вопросу, как эта идея может. и должна быть осуществлена. Марр полагал, что для ускорения эволюционного перехода человечества от тысяч языков к единому общество должно предпринять какие-то практические меры, а Чикобава считал, что никаких мер для этого и в будущем принимать не нужно: не следует вмешиваться в этот процесс, который должен протекать всецело эволюционно, стихийно, ибо всякое ускорение его было бы искусственным, что, по его мнению, недопустимо. Он писал: «Как известно, марксисты понимают это дело несколько иначе [чем Марр]». Автор статьи считал себя вправе говорить от имени марксистов как поклонник стихийности и самотека в языковом развитии общества: «Они [марксисты] считают, что процесс отмирания национальных языков и образования одного общего мирового языка будет происходить постепенно, без каких-либо "искусственных мер", призванных "ускорить" этот процесс» (357).

А. С. Чикобава упускал из поля зрения самое существенное в процессе перехода человечества к единому языку: то, что образование общего языка всех народов никак не сможет совпасть с отмиранием языков отдельных народов (национальных). Образование или, точнее, создание всеобщего языка и его повсеместное распространение, внедрение в жизнь неизбежно должны предшествовать периоду - и, вероятно, длительному - его сосуществования с языками этническими, которые лишь очень нескоро и мало-помалу могут выйти из употребления.

Можно ли, строя концепцию перехода человечества к одно-язычью, выбрасывать из своих теоретических построений этот второй период, а первый и третий объединять в один? Два совершенно различных по времени и характеру исторических процесса - процесс образования (создания) всеобщего языка (который может начаться уже в наши дни) и процесс отмирания национальных языков (а этот процесс будет, по всей вероятности, происходить в условиях всемирного коммунизма) - Чикобава объединял в один и даже поставил на первое место отмирание национальных языков, а на второе - образование единого всемирного языка. Но как могут начать отмирать национальные языки, когда языка интернационального, международного у человечества еще не будет?

Н. Я. Марр не пояснял, что именно он имел в виду под «искусственными мерами, научно проработанными», по ускорению перехода многоязычного человечества к единому языку в условиях всемирного социализма. Если не считать упоминания о возможной, по его мнению, в будущем унификации имен числительных в национальных языках в качестве первой такой меры, положение об искусственных мерах осталось у него неясным. Понимать ли под ними только меры по сближению и унификации всех этнических языков? Это были бы действительно искусственные меры в худшем значении этого слова, они были бы насильственными по отношению к традиционным языкам и их носителям - нациям, народностям и их культурам. Но ведь возможны меры и по созданию всеобщего языка. Более того: в данном случае они только и возможны.

Сторонники идеи «естественного» единого языка будущего человечества не желали и не желают замечать очевидную для всех непредубежденных людей проблему всеобщего языка как второго языка всех этнических общностей (наций, народностей, племен) - проблему нашей и ближайшей эпохи. Такой язык, если иметь в виду какой-то совершенно новый язык, этнически нейтральный, может быть только сознательно созданным языком, т. е. искусственным. Но термин искусственный язык вызывал у сторонников якобы естественных, якобы природой данных языков резко отрицательную эмоциональную реакцию, порождал представления о чем-то неживом, ненастоящем, о каком-то суррогате языка. Какое распространенное даже среди ученых заблуждение!

По ходу дискуссии 1950 г. действительный член Академии наук УССР и член-корреспондент Академии наук СССР Л. А. Булаховский возразил А. С. Чикобаве: «Я не вижу оснований для тех критических замечаний, которые А. С. Чикобава делает по поводу тезиса Марра, что "человечество, идя к единству хозяйства и внеклассовой общественности, не может не принять искусственных мер, научно проработанных, к ускорению этого широкого процесса". "Искусственные меры" - не обязательно "насилие", как представляется критику». Л. А. Булаховский напомнил, что организация и осуществление в жизни народов литературных языков «предполагают очень сильные моменты сознательного вмешательства'. Можно с большою вероятностью предположить и то, что в высококультурной бесклассовой среде, которую будет представлять коммунистическое общество, сознательная сторона культурно-общественных процессов будет намного выше того, что мы наблюдаем сейчас» (358).

Создание проекта всеобщего языка на прочнейшей основе, т.е. на основе широчайших научных исследований, его повсеместное испытание на практике, обсуждение, одобрение, официальное принятие, последующее повсеместное распространение, изучение во всех учебных заведениях, во всех учреждениях, на всех предприятиях, во всех хозяйствах, его преподавание по радио, телевидению, в печати, его употребление во всех случаях, когда невсеобщие языки, этнические, не выполняют своего назначения - не общают людей, будучи понятными для одних и непонятными для других, - все это ни в какой мере не было бы каким-то насилием над нациями и народностями и их языками. Их языки продолжали бы свое существование и даже развитие; продолжали бы существовать и развиваться культуры, литературы на этих языках.

Не исключена возможность, что правительства, присоедия-шиеся к одобрению проекта всеобщего языка, разработанного в порядке международного сотрудничества во всемирном масштабе, сочтут необходимым сделать изучение всеобщего языка обязательным для всех учащихся, а может быть, и для всех тех трудящихся, которым это необходимо по роду работы. Но разве это было бы насилием над нациями? Разве обязательность школьных программ заключает в себе насилие над учащейся молодежью? Обязательное образование не есть насилие! При нежелании что-либо изучать не изучаются, как известно, и обязательные предметы: по ним «не успевают». Но этого ли опасаться при планомерном распространении всеобщего языка? Скорее всего, его все станут изучать с большой охотой: ведь это будет нужно и выгодно для каждого. Всеобщий язык будет привлекать всех и своими исключительными качествами, своей распространенностью и общепонятностью.

Вместо плановой разработки проблемы единого средства языкового общения всех разноязычных жителей Земли, подготовки решения ее в оптимальном варианте и последующего практического решения с использованием для этого всех возможностей народам мира предлагалось терпеливо и бездеятельно ждать естественного возникновения их общего языка. При этом им не давалось никакой уверенности в том, что они смогут этого когда-либо дождаться. Распространялась иллюзия, что в то прекрасное время, когда во всем мире будет упразднена эксплуатация человека человеком и сопутствующие ей отрицательные явления, существующие языки вдруг потеряют свою вековую устойчивость и начнут - совершенно естественно! - «стекаться» воедино.

В цитировавшемся университетском учебнике А. С. Чикобавы говорилось: «Ускорять искусственными мерами переход к единому общему языку значит отвергать принцип добровольности, стоять за принуждение, за насильственное уничтожение национальных различий» (356б). Идея создания общечеловеческого языка в принципе объявлялась неосуществимой, утопической и даже вредной, реакционной!

* * *

Наиболее отчетливое выражение теория всемирного слияния языков нашла в докладе Т. С. Шарадзенидзе «Процессы дифференциации и интеграции языков в свете учения И. В. Сталина», прочитанном на научной конференции в июне 1951 г. Под тем- же названием в первом номере нового тогда журнала «Вопросы языкознания» была напечатана статья, воспроизводившая текст доклада. Эта работа внесла заметный вклад в дезориентацию общественности в вопросах всеобщего языка.

Т. С. Шарадзенидзе сводила проблему всеобщего языка к проблеме «сближения, смешения или слияния языков, т. е. к проблеме интеграции (или унификации)». Интеграция языков, утверждала она., «исключена во время победы социализма в одной стране или в нескольких странах, а также в первый период победы социализма во всем мире в мировом масштабе. Только во второй период победы социализма проявится интеграция путем слияния языков» (359),

В тезисах к этому докладу можно найти такую формулу, выражающую сущность теории интеграционного возникновения всеобщего языка: «Равноправные языки обогатят друг друга и сольются друг с другом. В результате слияния существующих языков получится качественно отличный [от них] новый язык» (360). Никаких доказательств этого положения не приводилось. Не давалось и никаких пояснений, чем именно будет отличаться «интеграция путем слияния» от «интеграции путем скрещения».

По сути дела здесь излагалась концепция пирамидальности всемирной языковой эволюции. О том, что между предполагаемым скрещением всех языков в один и их предполагаемым слиянием нет никакой разницы, во всяком случае более или менее существенной, свидетельствует и то, что, как мы видели, и сам Н. Я. Марр как-то употребил термин слияние (языков в будущем) вместо термина скрещение, и то, что его ближайший сотрудник - академик И. И. Мещанинов в конце 40-х годов, излагая марровскую теорию, писал: «На основе слияния национальных языков образуется в будущем новый по своему качеству единый язык» (361). Противниками Марра негласно принималась марровская концепция языковой эволюции, но - без всякого ускорения последней и не с прямым ее переходом от трех тысяч языков и наречий к единому, а со ступенчатым.

В обрисовке Т. С. Шарадзенидзе эта концепция выглядела особенно неубедительно. Непонятно, почему только на втором этапе всемирного строительства социализма (всемирной диктатуры пролетариата) вдруг «проявится» интеграция всех национальных языков и притом в максимальной степени, если на первом этапе она совершенно исключена? Ведь между этими этапами одного исторического периода различий будет гораздо меньше, чем между всемирным капитализмом на его последнем этапе и всемирным социализмом на его первом этапе. Смена капитализма социализмом в широких масштабах не ведет к деформации национальных языков, они продолжают сохранять свою устойчивость, а вот упрочение социализма во всемирном масштабе вдруг вызовет их полную деформацию, их «стечение» воедино?? Неправдоподобно!

Может быть, оговариваются сторонники неправдоподобной гипотезы, пытаясь придать ей хоть сколько-нибудь убедительности, стекутся-сольются все национальные языки не сразу в один всемирный, а поначалу - в несколько зональных. Но неужели все это может произойти без всяких мер со стороны общества в течение жизни одного поколения! В самом деле, ведь нельзя же предположить, что после победы социалистической революции во всех странах для упрочения социализма понадобятся столетия и даже тысячелетия, в течение которых все живые литературные языки могли бы (предположим на минуту!) эволюционно сблизиться настолько, что произойдет их «интеграция в форме слияния». Но еще меньше можно допустить, что языки мира сольются воедино в течение нескольких десятилетий.

В нашей лингвистической и социологической литературе до сих пор встречаются выражения признания гипотезы эволюционного слияния всех языков. Поддерживает ее, например, X. Гадоев в своей книге, выщедщей в Таджикистане в 1962 г. Он пишет в ней:

«Слияние языков в будущем коммунистическом обществе - это историческая необходимость, отвечающая интересам всех народов, способствующая сближению и сплочению людей». Несколько далее читаем: «Национальные языки еще долго будут существовать и после победы социализма в мировом масштабе наряду с единым всеобщим, мировым языком» (362). Получается знакомое нам противоречие: национальные языки сольются в единый мировой и национальные языки будут еще долго существовать наряду с единым мировым языком. Если всеобщий язык станет действительностью в условиях всемирного социализма (или социализма и коммунизма), какая необходимость и закономерность заставят национальные языки слиться во всеобщий - второй всеобщий язык? Не возникнут ни такая необходимость, ни такая закономерность. Вряд ли они возникнут даже при отсутствии всеобщего языка еще на длительный исторический период: национальные языки в своих основах такой тенденции не обнаруживают. А если бы эти языки, допустим, слились в единый язык, они не могли бы существовать параллельно с ним.

Университетские учебники по общему языкознанию (например, «Введение в языкознание» Э. Б. Агаяна) по-прежнему внушают филологическому студенчеству призрачную надежду на то, будто «в условиях сотрудничества и дружбы всех наций, в процессе взаимного обогащения национальные языки скрестятся и сольются в один общий язык» (363). Знаменательно, кстати, соединение терминоидов скрестятся и сольются: они понимаются как синонимы.

В коллективном труде «Основы научного коммунизма» (М., 1966) неудача индивидуальных проектов вспомогательного международного языка истолковывается в том смысле, что «искусственным путем нельзя создать международный язык». Авторы книги утверждают: «В результате развития экономических связей образуется общность культуры, быта, традиций, языка... Международный язык может возникнуть как составная часть единого мирового процесса слияния наций и образования всемирной интернациональной общности людей».

Но как же международные экономические связи сами по себе могут породить международный язык? Авторы уходят от конкретного ответа, заявляя, будто «достигнутый уровень общественной практики еще не позволяет предсказать конкретные пути образования единого мирового языка» (364).