В Обуховке

    Высокий, русые волосы до плеч, в белой вышитой рубахе, за спиной гитара, в руке скрипка - таким предстал перед родителями Василий Ерошенко. Отец крепко обнял сына, мать заплакала, младшие братья и сестры знакомились с ним, как с чужим. Только взрослые Нила и Александр, да пятнадцатилетняя Поля помнили брата.
    С приездом сына в избе Ерошенко стало как-то тише, все говорили вполголоса, словно в доме был больной, и только мать откровенно выражала свою радость. Люди, приходившие в отцовскую лавку, заглядывали в избу, сочувственно вздыхали:
    - Ой, Евдокия, сын-то у тебя темный!
    Повторялось все то, что уже было испытано в детстве.
    Как ни трудно было слепому юноше бывать на людях, он больше не прятался от них, как в детстве, - старался помогать матери по дому и даже ходил с отцом в поле. Кто знает, быть может, он надеялся найти себе дело в родной Обуховке. Но чем ближе он узнавал жизнь в деревне, тем больше понимал - здесь не то что слепому, но и зрячему прокормить себя трудно.
    Главной бедой этих мест было безземелье. Большая часть земли принадлежала крупному собственнику графу Орлову-Давыдову. Граф отдавал ее в аренду по грабительской цене: десятина - двадцать два рубля. Большинству крестьян это было не по карману, и они занимались отхожим промыслом, уходили в города, на шахты.
    Не всем хватало места в деревне. Тесно становилось и в избе Якова Ерошенко. Нила и Александр завели уже свои семьи. У Якова было много хлопот, а тут еще прибавились новые - нужно было пристроить к какому-нибудь делу "темного" Васю. И отец все чаще посматривал на скрипку сына.
    Однажды юношу позвали в дом управляющего имением Алексея Александровича Пермейского. Праздник был тогда какой-то, или просто Пермейские давали бал, но только по обширным владениям графа Орлова-Давыдова разъезжали тройки и собирали "чистую" публику - учителей, купцов, попов. Пригласили туда и Василия Ерошенко: захотели послушать его скрипку.
    На балу Ерошенко чувствовал себя одиноко. Лилось дорогое французское вино, слышались шутки и смех, скользили по паркету пары, а он стоял на возвышении, прижав плечом скрипку, и играл, играл. Никто не заговорил с ним, для всех он был просто слепым музыкантом. Ему все казалось, что у ног его звенят пятаки, словно это был не бал, а ярмарка.
    Глубокой ночью, ни с кем не попрощавшись, Ерошенко ушел. Это было уже дерзостью необыкновенной. Пермейский послал за ним вдогонку верхового. Спрятавшись в поле, Василий услышал цокот копыт.
    А наутро Яков Васильевич пошел к Пермейским извиниться за сына. С тех пор в деревне стали поговаривать, что Вася не в себе, странный какой-то. И отец оставил сына в покое: пусть сам решает, что будет делать, чем займется.
    Отчего не хотел Вася стать сельским музыкантом?
    Ведь знал же он, что в деревне для него не было тогда другого занятия. Или, может, ему, десять лет учившемуся нудной профессии щеточника, вообще опостылела любая работа? Нет, он уважал крестьянский труд. Об этом писал в "Утиной комедии" Лу Синь: "Ерошенко... считал, что каждый должен доставать себе пищу собственным трудом; и всегда утверждал, что женщины должны разводить домашний скот, а мужчины - обрабатывать землю. Когда ему случалось встретить знакомого, он уговаривал его сажать во дворе капусту. Жене Чжун Ми советовал разводить пчел, кур, свиней, коров, верблюдов..." Но труд на земле был недоступен для слепого. И он страдал, когда его, крестьянского сына, пытались превратить в попрошайку.
    Той весной к Василию пришла любовь - первый раз в жизни. Деревенская девушка Клава была и глазами его, и сердцем, и помогла слепому еще глубже войти в мир поэзии.
    Много дней провели они в лесу, на мельнице у запруды, возле реки, на болотце Муховеньке - посреди вода, по краям трясина. Возле болота рос рогоз, стебли которого охотно ели мальчишки. Клава срывала цветы. И плела из них венки. Вскоре Василий сам мог отыскивать и чебрец-траву с мелкими сиреневыми цветами, и выбоины на деревьях, где дятел искал червячков; узнавал птиц по голосам и на ощупь находил тропу через трясину, где тонули иногда коровы.
    Деревенская идиллия? Но для слепого Васи Ерошенко это был первый "лесной университет". Впоследствии, переводя его пьесу "Персиковое облако", Лу Синь изумлялся, как это слепой мог населить ее таким множеством сказочных персонажей - животных и растений. Конечно, к тому времени Ерошенко успел побывать и в садах Японии, и в джунглях Индии, и на равнинах Таиланда. Но прежде - была Обуховка, вот эта Муховенька и девушка Клава, научившая его понимать родную природу.
    Как дерево рождается из семени, так и "слепой русский поэт Ерошенко" (как называл его Лу Синь) вышел из Обуховки. В далеком Пекине помнилась ему Муховенька на закате солнца. Он жаловался Лу Синю, что в Пекине даже лягушек нет ("Лягушачье кваканье!" - мечтательно восклицал Ерошенко). А за этим стояла его тоска по Обуховке: мол, в лягушках ли дело, если он хочет быть дома.
    Родина незримо присутствует во всех произведениях слепого писателя. Читая его сказки, поражаешься упорству, с каким герои Ерошенко стремятся в край счастья и мечты, в страну радуги. Автор пишет: нужно только ступить на разноцветный мост и пройти по нему до конца... Ничто - ни вечная ночь, ни горе и невзгоды бродячей жизни не могут остановить его на пути в выдуманную им страну радуги. И все потому, что вырос он в тех местах, где верили, что радуга жива и в плохую погоду - просто она прячется в туче. Нужно дождаться хорошего дня, подкараулить, когда "радуга из колодезя воду пьет", загадать желание, и оно непременно сбудется.
    Обуховка подарила ему целый мир. Здесь на темном небе лежали большие звезды: тусклая звезда - грешная душа, та, что блестит, - святая; тянулся по небу Млечный путь - дальняя дорога в Киев. Здесь в пятницу нельзя было пылить, а на Параскеву - прясть, на Троицу - белить холсты, а на Ивана Постного - есть яблоки. "И хотя наша деревушка была очень мала, головы ее немногих жителей были забиты таким количеством страхов, предрассудков и суеверий, что их, пожалуй, хватило бы на население какого-нибудь огромного города". Так писал Ерошенко много лет спустя.
    Все будет в его жизни - под его пером оживут индийские, бирманские, чукотские сказания. Он органично воспримет чужое, потому что в нем вечно жило свое, русское: тихие обуховские вечера, поверья курского люда, леса, болота, реки - милая сердцу родина.
    ...Признаться, труднее всего было найти материал о детстве и юности героя. Сам Василий Ерошенко почти не оставил воспоминаний о том времени (если не считать небольших по объему записок); свидетелей той его самой ранней поры уже почти не осталось. Да и много ли примечали они за никому тогда еще не известным слепцом, простым парнем? Документы? Но что могут сказать они, если нас интересует внутренний мир героя, "биография его души"?
    И все-таки свидетельства той поры сохранились - это те, увы, немногие произведения Ерошенко, где, переплетая фантазию и быль, он говорит о своей родине и о себе. Такой, удивительно русской по духу, является его написанная по-японски в 1922 году в Китае "Зимняя сказка". Первая половина ее относится как раз к тем временам, о которых мы ведем рассказ.
    "...Было это давно, лет десять назад, - писал Ерошенко, - Жил я тогда в небольшой деревушке...
    Неподалеку от этой деревни начиналась тополиная роща, простиравшаяся на много верст вокруг...
    Крестьяне говорили, что тот, кто повадится ходить в эту рощу, рано или поздно тронется умом, бросит свою деревню, пропадет без вести где-нибудь на чужбине и вообще навлечет на себя неслыханные бедствия. Однако я не обращал внимания на эти вздорные речи и больше всего любил бродить по тополиной роще...
    Однажды ночью, когда падал густой снег и близ села отчаянно выли волки, я направился в эту рощу. Сейчас я и сам не могу объяснить, почему в такую страшную ночь я отправился туда... Наверное, мне казалось, что в оглашавшем окрестности диком волчьем вое я сумею различить обращенный к тополям ласковый шепот весны..."
    И вдруг, вспоминает автор, он увидел на опушке странную старуху, закутанную в медвежью доху, на голове шапка из выдры, на поясе - фонарь. Это была Царица-Зима. Она повела его в свой дворец, где жил сказочный Тополиный Мальчик. Подслушав их разговор, автор понял, что сам он уже мертв, но может вернуть себе жизнь, если вырежет на груди Тополиного Мальчика знак любви. "Когда я подрасту, - объясняет ему мальчик, - мне предстоит... стать факелом... А чтобы ярче гореть... нужен знак - знак "любовь"".
    Автор выполнил просьбу мальчика и вернулся к жизни.
    Прошло много лет. В Россию пришла желанная пора, которую так ждали простые люди. Ерошенко возвратился на родину и вновь повстречал знакомую старуху. Только она уже не была царицей, жила в избушке и собирала хворост.
    - А мальчик - что же стало с ним? - спрашивает Ерошенко. Старуха отвечает:
    - ...Парнишка стал каким-то чудным и все твердил, что ему хочется обнять весь мир и теплом своим согреть всех людей на свете...
    - И что же дальше?
    - Потом он и стал факелом и освещал людям путь сквозь тьму, пока не догорел до конца...
    "Вечером на постоялом дворе я спросил хозяина, знает ли он что-нибудь о старухе, собирающей хворост в роще.
    - Знаю, конечно, - отвечал хозяин. - Эту сумасшедшую бабку знают здесь все. Многие считают ее колдуньей. Она что, повстречалась вам? И, наверное, говорила про знак "любовь"? Она все что-то колдует над дровами и твердит, что если на них вырезать знак "любовь", то они будут ярче гореть и давать больше тепла. С нами крестная сила! - трижды перекрестился хозяин.
    - А как погиб ее сын? - спросил я его.
    - Да очень просто. Он вступил в большевистскую партию и был отчаянным партизаном. Да, на наше счастье, в том году белогвардейцы многих партизан поймали. Кого порубали на месте, кого потом казнили. Только это нас, справных хозяев, и спасло, - добавил он, понизив голос до шепота.
    - А каким способом их казнили? - снова спросил я.
    - Чтобы сильнее припугнуть эту братию, говорят, их живьем сжигали, а может, просто злые языки так про белых судачат, а на самом деле вовсе и не так было. Да и кому какое дело, как их там казнили. Только старуху жалко. Она после этого рехнулась и стала заговариваться. Все твердит, что, мол, сын ее стал факелом, чтобы светить людям в темноте, и сгорел. Мелет всякий вздор, тьфу! - сплюнул хозяин. - Однако, не следует на ночь говорить про колдовство и убийства, с нами крестная сила! - добавил он и, боязливо поглядывая на окно, несколько раз перекрестился.
    Я замолчал и с тоскливым чувством смотрел, как он крестится. На дворе становилось все темнее и на моем сердце тоже... О мое сердце. Что мне поделать с тобой?"
    Из этой сказки читатель немало узнает и о ее авторе - о его жизни, симпатиях, идеалах. Дворцы, похожие на тюрьмы, солдаты, отдающие честь обитателям дворцов, крестьяне, живущие во тьме предрассудков, - это его страна, старая Россия. Вынужденный под давлением обстоятельств покинуть родину, он возвращается туда после революции, когда в России, наконец, наступила весна. Эту весну принесли с собой революционеры, большевики: они согрели родную землю огнем своих сердец. Движимые любовью к народу, многие из них, как Тополиный Мальчик, пожертвовали своей жизнью.
    Читая сказку Ерошенко, вспоминаешь и легендарного Данко, отдавшего свое сердце людям, и реального большевика Лазо, которого японские оккупанты сожгли в паровозной топке. "Сгорая самому, светить другим", - вот девиз автора сказки. "С самых ранних лет я мечтал, чтобы на моей родине не было несчастных людей... Лишь этим мечтам и надеждам я обязан тем, что до сих пор живу", - писал он.
    Все свои сказки Ерошенко создавал во имя мечты о будущем, подчас туманной, зыбкой. Но он не убегал от жизни в мир вымысла и не отделял себя от своих героев. В этих произведениях, подчас резонерских и наивных, четко прослеживается позиция писателя, звучит его голос.

<< >>

Главная страница

О ВСЕОБЩЕМ ЯЗЫКЕPRI TUTKOMUNA LINGVO
О РУССКОМ ЯЗЫКЕPRI RUSA LINGVO
ОБ АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕPRI ANGLA LINGVO
О ДРУГИХ НАЦИОНАЛЬНЫХ ЯЗЫКАХPRI ALIAJ NACIAJ LINGVOJ
БОРЬБА ЯЗЫКОВBATALO DE LINGVOJ
СТАТЬИ ОБ ЭСПЕРАНТОARTIKOLOJ PRI ESPERANTO
О "КОНКУРЕНТАХ" ЭСПЕРАНТОPRI "KONKURENTOJ" DE ESPERANTO
УРОКИ ЭСПЕРАНТОLECIONOJ DE ESPERANTO
КОНСУЛЬТАЦИИ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ ЭСП.KONSULTOJ DE E-INSTRUISTOJ
ЭСПЕРАНТОЛОГИЯ И ИНТЕРЛИНГВИСТИКАESPERANTOLOGIO KAJ INTERLINGVISTIKO
ПЕРЕВОД НА ЭСПЕРАНТО ТРУДНЫХ ФРАЗTRADUKO DE MALSIMPLAJ FRAZOJ
ПЕРЕВОДЫ РАЗНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙTRADUKOJ DE DIVERSAJ VERKOJ
ФРАЗЕОЛОГИЯ ЭСПЕРАНТОFRAZEOLOGIO DE ESPERANTO
РЕЧИ, СТАТЬИ Л.ЗАМЕНГОФА И О НЕМVERKOJ DE ZAMENHOF KAJ PRI LI
ДВИЖЕНИЯ, БЛИЗКИЕ ЭСПЕРАНТИЗМУPROKSIMAJ MOVADOJ
ВЫДАЮЩИЕСЯ ЛИЧНОСТИ И ЭСПЕРАНТОELSTARAJ PERSONOJ KAJ ESPERANTO
О ВЫДАЮЩИХСЯ ЭСПЕРАНТИСТАХPRI ELSTARAJ ESPERANTISTOJ
ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКОГО ЭСП. ДВИЖЕНИЯEL HISTORIO DE RUSIA E-MOVADO
ЧТО ПИШУТ ОБ ЭСПЕРАНТОKION ONI SKRIBAS PRI ESPERANTO
ЭСПЕРАНТО В ЛИТЕРАТУРЕESPERANTO EN LITERATURO
ПОЧЕМУ ЭСП.ДВИЖЕНИЕ НЕ ПРОГРЕССИРУЕТKIAL E-MOVADO NE PROGRESAS
ЮМОР ОБ И НА ЭСПЕРАНТОHUMURO PRI KAJ EN ESPERANTO
ЭСПЕРАНТО - ДЕТЯМESPERANTO POR INFANOJ
РАЗНОЕDIVERSAJHOJ
ИНТЕРЕСНОЕINTERESAJHOJ
ЛИЧНОЕPERSONAJHOJ
АНКЕТА/ ОТВЕТЫ НА АНКЕТУDEMANDARO / RESPONDARO
ПОЛЕЗНЫЕ ССЫЛКИUTILAJ LIGILOJ
IN ENGLISHPAGHOJ EN ANGLA LINGVO
СТРАНИЦЫ НА ЭСПЕРАНТОPAGHOJ TUTE EN ESPERANTO
НАША БИБЛИОТЕКАNIA BIBLIOTEKO


© Все права защищены. При любом использовании материалов ссылка на сайт miresperanto.com обязательна! ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ