Александр Харьковский
ОПАСНЫЙ ЯЗЫК
(заметки участника)III.
Выпустив эсперантистов на международную арену, КГБ допустил просчет. Даже этой чуть ли не всемогущей организации трудно создавать фасад, разрушая одновременно само здание. Советская власть была и остается враждебной самой идее международного языка, то есть общению без переводчиков, через головы если не поэтов, то правительств. У меня в Москве было несколько смешных антиэсперантских писем, подписанных секретарем советского союза эсперантистов, полковником госбезопасности Анатолием Березой, отрицающих саму идею языка Заменгофа. Люди из его ведомства сумели встать на пути создания советского - разумеется, законопослушного - журнала на языке эсперанто (последнее такое издание "скончалось" ровно полвека до того, в 1937 г.). Зато из СССР постоянно посылались за рубеж эсперантские переводы речей их быстро сменяющихся лидеров - единственная литература такого рода, доступная для чтения молодыми эсперантистами внутри страны и за рубежом.
Вернемся однако к международным событиям. Не знаю почему, но язык Заменгофа получил распространение среди дипломатов, в том числе и советских. Понятно было, когда представитель Австралии в ООН г-н Гарри пропагандировал этот язык. Но когда таким же делом занимался посол Вьетнама в СССР Нгуэн Ван Кинь, посол СССР в Бразилии С.С.Михайлов - это настораживало власти.
Михайлов возглавлял советскую делегацию на э-конгрессе в Токио, отец космонавта С.П.Титов - на подобном форуме в Голландии, а эсперантисты внутри СССР раздували мнимые успехи. И это безусловно мешало тому же КГБ разгонять (или как-то предотвращать) нашу эсперантскую вольницу, лесные лагеря.
Движение наше в середине 60-х вышло за пределы Прибалтики: не все могли ездить далеко на запад, к примеру, из Сибири или с Дальнего Востока, да и в СЭЙМе было уже несколько тысяч человек - хоть и приезжало много меньше, да и всех в один лагерь не уместишь (боюсь, что это прозвучало двусмысленно). Поэтому за год до лагеря принималось решение: соберемся в двух-трех местах, а запретят - так подготовим запасные места для встречи.
Однако, в 1976 году нас что называется "засекли". Когда около 700 эсперантистов съехались в районе Тихвина, там их уже ожидали и местные власти, и милиция в колясках. Пояснили: "сборище" запрещаем, так как мы, де, наносим урон окружающей среде, загрязняем реку и т.п. А параллельный лагерь, в Литве, решили разогнать под другим предлогом: поскольку его базой была лесная школа, было приказано ее... срочно отремонтировать (и встречу прекратить).
Наши старики, бывшие зэки, сразу же отреагировали: полетели телеграммы и в Москву, и за рубеж. Кто-то наверху, видимо, сказал: "Мол, эти встречи пусть закончатся без скандала, а дальше работайте тоньше, преотвращайте".
На следующий год одного из участников сибирского лагеря загодя посадили в психушку (это был Ерохин из Красноярска). Затем в дурдом угодил другой, весьма досаждавший властям эсперантист Брандсбург из-под Ленинграда. Послали телеграммы в Роттердам, в штаб-квартиру эсперанто-лиги. Не дошли. Тогда попросили то же самое сделать французского студента, который в то время стажировался в Москве, но не из Москвы - из Парижа.
Власти отступили. Теперь я вижу, что зря: им нечего было опасаться либералов из руководства этой лиги (к тому же половина постов там принадлежало коммунистам из восточного блока). Когда в 1978 году во время очередного э-конгресса в Болгарии, в Варне (я присутствовал на нем), все тот же французский студент Франсуа Симоне спросил, почему руководство UEA не отреагировало на его телеграммы, советская делегация встала, готова была покинуть зал, в знак того, что вопрос был "провокационным".
Однако председатель собрания, либеральный американский профессор Хэмфри Тонкин (он и сейчас возглавляет УЭА, универсальную ассоциацию эсперантистов) так умело отвел опасный вопрос, что полковник КГБ А.Береза похвалил его: его, Березы, коллеги не могли бы сделать это лучше... Так что спасибо либералам - не от нас, от руководителей Союза.
К счастью, в Москве не представляли, сколь розовым было и остается движение эсперантистов за рубежом. Иначе бы там не спешили его сделать еще более красным и тем отвратить от него честных людей, нейтралистов (следуя заветам Заменгофа, эсперантисты считают свое движение нейтралистским).
Помню, как на протяжении многих лет КГБ пытался убрать с поста консервативного президента УЭА, живущего в Англии югослава Иво Лапенна. Руководство операцией совершал болгарский коммунист Никола Алексиев. Ему удалось продвинуть на пост генерального секретаря УЭА врача из Венгрии Флору Сабо-Фелсо (она и сейчас там). И когда она жаловалась, что ей не удалось провести резолюцию, утвержденную Москвой, истинный руководитель всей кампании генерал КГБ и зам.председателя ССОДа Песляк выговаривал Алексиеву, а тот кричал на Флору: "Как это не приняли нашу резолюцию. Должна была отпроситься с совещания в туалет и позвонить мне".
Наконец в 1974 году, на съезде в Гамбурге, Иво Лапенну удалось сломить. Он вышел из УЭА и создал свою, нейтралистскую организацию. Однако встал вопрос, выбирать ли американца Хэмфри Тонкина на пост президента. Нет, взгляды его подходили Москве, смущало национальное происхождение: окончание фамилии на -кин, не еврей ли? Сумели доказать - нет, не еврей, чистокровный британец, переехавший в США.
Избрали, а потом Песляк выговаривал Исаеву, будущему председателю Ассоциации советских эсперантистов: "Тонкин не еврей, а Сандлер (другой руководитель УЭА) - точно еврей, хоть и англичанин. А Амри Вандель вообще израильтянин, значит к тому же и сионист. А вы допустили его избрание президентом ТЭЙО. Плохо мы работаем с вами, товарищ Исаев".
Вспоминаю это не только для истории. В 1983 году тот же Тонкин ждал с замиранием сердца приезд советской делегации на очередной съезд УЭА в Ванкувере (США), где СССР - наконец-то - согласился стать членом УЭА (правда, при условии, что тот же Исаев будет избран вице-президентом, оставив будущему президенту чисто номинальные функции). Но руководство УЭА не желало этого замечать: было сделано все - из книги конгресса исключили имена эсперантистов, эмигрировавших из Союза, не допустили их доклады на вполне мирные темы (например, мой доклад о слепом японском поэте Ерошенко - я в то время уже жил в США).
Но барин в Москве стазал: "А что это эсперантисты разъехались? И вообще, какой-то Заменгоф, автор языка. Не сионистская ли это затея?" И вот уже несколько лет из СССР нет от эсперантистов никаких вестей (если не считать статьи Андропова-Черненко-Горбачева на языке Заменгофа). Не видать их и на международных форумах. Как говорится, вот уж годы прошли, УЭА все ждет, а Германа все нет...
Мой французский коллега комментирует это так: "В СССР все, что не разрешено, - запрещено. Но поскольку Горбачев ничего не сказал об эсперанто..."
Это не совсем так: мнение коммунистов о международном языке и связываемой с ним свободой информации не изменилось со времен Маркса, Ленина и функционера Баранского, деятеля тридцатых, который писал: "Если пока нельзя дать по голове, то бить по рукам".
Однако не буду голословным. Расскажу, как мы чуть не "совратили" советского дипломата, первого секретаря посольства на Кубе.
Не буду называть его фамилию, просто Х. Я познакомился с ним случайно, когда через Москву проезжал из Кореи кубинский дипломат Рикардо Торриенте. Последний сломал ногу и, понимая, что теперь ему придется лететь прямо домой, а не через Париж, где он собирался реализовать скопленную в Корее валюту, Х. попросил меня отоварить его как-то в Москве (покупал он и спички, и лампочки, так как на Кубе и они - дефицит).
Естественно, я познакомил его с коллегами, имевшими допуск к распределителям - послом в Бразилии С.С.Михайловым (он был тогда в Москве) и посланником Северного Вьетнама Нгуэн Ван Кинем. Все трое - эсперантисты, заинтересовали Х. нашим языком, и Х. изучил его за годы жизни на Кубе. Более того, помог сделать там движение эсперантистов официальным.
Московским властям это не нравилось. Х. указали на его вредную активность. Приехав в Москву, он решил оправдаться и пошел прямо к секретарю ЦК и заву международного отдела Пономареву.
Тот выслушал хвалебные слова Х. в адрес эсперанто и твердо сказал: "Эсперантисты - это международная банда сионистов. Всех их рано или поздно нужно будет повесить. Зачем вы якшаетесь с ними?"
Х. был потрясен.
Об этом разговоре он рассказал В.В.Самодаю, эсперантисту, редактору арабского издания "Moscow News": вот, мол, подвели вы меня, заменгофовцы, под монастырь".
Я узнал об этом от Самодая. Но для меня это не было новостью. В конце 70-х уже было ясно, к чему все идет.
(дальше)