Сообщение Вальдемара Кауца о его встрече с Михаилом Горбачевым в Таллинне

СООБЩЕНИЕ ВАЛЬДЕМАРА КАУЦА ЭСПЕРАНТИСТАМ ТАЛЛИННСКОГО ЭСПЕРАНТО-КЛУБА, СДЕЛАННОЕ НА СОБРАНИИ ЧЛЕНОВ КЛУБА 24 февраля 1987 года.

В этом году, в январе, я послал три письма в МОСКВУ о проблемах эсперанто-движения в нашей стране.

Одно письмо было адресовано в ПОЛИТБЮРО, второе - лично М.С.Горбачеву, третье - в Ассоциацию советских эсперантистов для сведения.

До настоящего времени я не получил никаких ответов и не знаю, достигли ли мои письма вышеназванных адресатов. Поэтому я решил передать копию письма М.С.Горбачеву во время его пребывания в Эстонии.

Я не буду рассказывать, каким образом я замыслил сделать это, но сегодня я могу сообщить вам, что я выполнил задуманное 18-го февраля.

Если говорить более подробно о главном моменте, дело произошло таким образом.

Я нашел место между делегатами республиканского конгресса комсомола, с которыми была запланирована встреча М.С.Горбачева около монумента Ленина во время возложения цветов.

Я приблизительно рассчитал место, где, по моему мнению, должна произойти встреча, и ждал позади делегатов.

Я не мог что-то заранее планировать. Вы сами понимаете, что от меня зависело очень мало, и я должен был быть готов действовать по обстоятельствам. Вы ведь знаете, что желающих задавать вопросы всегда очень много, и я понимал, что если я спрошу об эсперанто и в это же время кто-нибудь другой спросит о перестройке, М.С.Горбачев может выбрать его вопрос, и смогу ли я спросить второй раз, было неясно.

Поэтому мой вопрос должен быть таким, чтобы он тотчас привлек внимание М.С.Горбачева, заинтересовал бы его и я получил бы право для другого вопроса.

Подъехали машины. Телохранители быстро выпрыгнули из своих машин и заняли места около собравшихся.

Толпа подвинулась и сжалась. Телохранитель, стоящий около меня, упрашивал, чтобы мы были спокойными, сообщил, что М.С.Горбачев после возложения цветов сначала поговорит с людьми, стоящими в стороне от нас, но потом подойдет также к нам. Он просил стоящих сзади не давить вперед, стоящих впереди - оставаться на месте.

После возложения цветов М.С.Горбачев пошел налево, где также располагалась делегация конгресса комсомола. Он был там недолго, вероятно, как показалось мне, около пяти минут и потом направился к нам.

Толпа снова задвигалась, и теперь я уже использовал возможность, чтобы приблизиться к впереди стоящим. М.С.Горбачев подошел, приветствуя собравшихся, спросил, какое настроение. Конечно, все ответили, что настроение хорошее и очень хорошее.

Потом какой-то пожилой человек, немного старше меня, сказал: "Михаил Сергеевич, мы благодарим Вас за Вашу деятельность и за все, что Вы делаете".

После этого я сразу же попытался спросить и громко сказал: "Михаил Сергеевич...", но в это время кто-то, стоящий впереди меня, спросил его, и я, стоящий сзади, был вынужден замолчать.

Пока Горбачев отвечал, я вытащил свое письмо из кармана и держал его в руке, и когда я заметил, что Горбачев заканчивает отвечать, я спокойно, но упорно начал протискиваться через толпу, чтобы приблизиться к первому ряду, и снова громко сказал: "Михаил Сергеевич! Разрешите необычный вопрос, на который Вам еще не приходилось отвечать".

Вероятно, это было невежливо, но я не мог более ждать, так как я видел, что Горбачев спешит и не намерен долго беседовать с нами. Я не мог отказаться от уникальной возможности спросить об эсперанто. Я играл, как говорят, "ва-банк".

"Пожалуйста, любые вопросы", - ответил Михаил Сергеевич, поднимая руку и делая жест слева направо.

Тогда толпа пропустила меня, и я смог приблизиться к первому ряду, к Горбачеву. Я сказал: "Речь о развитии эсперанто-движения в нашей стране".

Михаил Сергеевич улыбнулся и сказал: "А-а... Эсперанто! Уже второй раз меня спрашивают о эсперанто..."

"Вероятно, кто-то уже спрашивал его во время предшествующих поездок, - промелькнуло у меня в голове. - Где?.. Когда?.. сообщений не было..." Но когда он спросил меня: "...Это Вы?", я понял, что лично его никто не спрашивал, и речь идет о письменном вопросе. Я уже собрался ответить, что да, это я, но в моем мозгу снова замелькали мысли.

Вероятно, вы все были в таком положении, когда в очень короткое время в вашей голове молниеносно появлялись многие вопросы, решения, и чтобы рассказать о них словами, необходимо долгое время.

Я не мог даже сказать, что я думал. Мысли сменяли одна другую. Первая была: "Итак, он получил мое письмо!"

Затем также: "Могу ли я быть убежден, что это было мое письмо? Возможно, это было другое письмо, и там был написан какой-то абсурд. Если письмо все же было мое, прочитал ли он его и знает ли все содержание? Я должен обратить внимание всех, что письмо было также послано в ПОЛИТБЮРО!"

Поэтому я ответил: "Я не знаю... Но я послал письмо в Москву лично Вам и в Политбюро и сейчас у меня вместе с письмом "широкие" вопросы об эсперанто".

Большой открытый конверт я держал в приподнятой руке - и передал его ближайшему телохранителю.

Я сделал шаг вперед, и теперь я был уже впереди других, рядом с Горбачевым.

"Сейчас на первом месте - перестройка", - сказал мне Горбачев.

"Но также эсперанто есть перестройка. Все эсперантисты поддерживают Вас на сто процентов и даже более..." - ответил я.

Теперь я уже заметил, что Михаил Горбачев уклоняется от ответа, из-за этого я немного потерял смелость и попытался направить его от перестройки к другой теме (о мире). Я продолжал, что эсперанто уже в течение целого столетия служит братству, дружбе и взаимопониманию народов...

Но Михаил Горбачев поднял руку, останавливая меня: "Достаточно, достаточно...".

Я замолчал, вопросительно смотря на Горбачева. Михаил Сергеевич немного, как показалось мне, задумался, потом сделал шаг ко мне и сказал: "Я пожимаю Вашу руку как большого энтузиаста эсперанто".

Я подал ему руку и ответил только одним словом: "Благодарю". Потом Горбачев еще ответил на какой-то вопрос о перестройке. Когда он закончил, я снова заговорил: "Михаил Сергеевич! Народ Вас поддерживает, но необходимо избавиться от хамелеонов..."

Михаил Сергеевич с полувопросом посмотрел на меня, я объяснил: "...От тех, которые, если завтра начнут говорить иначе, они так же будут поддерживать".

Высказывание о хамелеонах понравилось корреспондентам, и они написали об этом во всех газетах, они только заменили конец моего замечания и написали, что говорил юный рабочий.

Я почувствовал во время встречи и понимаю сейчас, что если смотреть со стороны, вероятно, мое поведение и вопросы покажутся нелогичными, беспорядочными, но, как вы видите, они имеют внутреннюю логику, направленную на осуществление единственной цели - привлечь, насколько это возможно, наибольшее внимание к эсперанто-проблемам наибольшего количества присутствующих вместе с М.С.Горбачевым.

Но собственно эсперанто-проблемы более пространно и логично были сообщены в переданном письме.

Какие выводы мы можем сделать?

До настоящего времени даже не было известно, знает ли Михаил Сергеевич об эсперанто или нет. Да, есть много умных людей, занимающих важные посты, которые ничего не знают об эсперанто или только слышали какие-то абсурдные высказывания. Сейчас я знаю, что М.С.Горбачев не только узнал об эсперанто из моего письма и вопроса, но также как человек глубокой мысли, должен стремиться узнать об этом больше и исследовать проблемы эсперанто.

Почему?

Да потому, что первый раз он получил вопрос в письме и мог сам вовсе не отвечать, второй раз я спросил его уже перед многими, и не только простыми, людьми, он мог еще уклониться от ответа пожатием руки, но третий раз его может спросить уже какое-то более важное лицо, и в такой ситуации, где он не может уклониться и должен отвечать конкретно на вопрос об эсперанто.

Однако мы не можем и не должны принимать желаемое за действительное и говорить, что да, нас серьезно поддержат. Такой вывод мы можем сделать только тогда, когда о поддержке будет сказано или написано официально и мы получим настоящую помощь для нашего движения.

Пока даже неясно, как понимать рукопожатие М.С.Горбачева и его слова.

Я, как человек, с осторожностью делающий выводы, в порядке гипотезы выскажу еще несколько версий, кроме уклонения от ответа.

Например:

Михаил Сергеевич понял, что мой прорыв к нему может вызвать плохие последствия для меня и просто решил рукопожатием защитить меня от этого. Возможно, что он вспомнил, что в письме я писал, что в Болгарии есть эсперантисты, награжденные орденами за свою активную эспер.деятельность, что Янош Кадар в Венгрии в письме приветствовал читателей и издателей журнала "Венгерская жизнь" по случаю его юбилея, и сейчас он сам решил показать свое благорасположение к эсперантистам.

В моем сопроводительном письме лично М.С.Горбачеву я писал, что было бы желательно узнать "Ваше (хотя бы коротко) мнение об эсперанто из центральных газет или в другой удобной для Вас форме".

Если он решил таким образом высказать свое отношение к эсперантистам, почему же молчали все газеты и даже ни одного слова об этом не было написано в газетах или сказано по радио или телевидению?

Только ли потому, что слово "эсперанто" необычно для них и его боятся употребить даже тогда, когда такой важный человек показывает свое расположение к эсперанто?

Вероятно, нет!

Причины более глубокие, и только будущее даст нам правильный ответ.

Пока, вероятно, также вы согласитесь с этим, я только могу констатировать: "Вопрос поставлен, но вопросы и проблемы остались!"

Я благодарю Вас за внимание!

Перевод с эсперанто Анат.Глазунова

(см. страницу "Секретная встреча...")

<< >>