The Emperor's New Suit

by   Hans Christian Andersen

La novaj vestoj de la regho

de   Hans Christian Andersen

Many, many years ago lived an emperor, who thought so much of new clothes that he spent all his money in order to obtain them; his only ambition was to be always well dressed. He did not care for his soldiers, and the theatre did not amuse him; the only thing, in fact, he thought anything of was to drive out and show a new suit of clothes. He had a coat for every hour of the day; and as one would say of a king “He is in his cabinet,” so one could say of him, “The emperor is in his dressing-room.” Antau multaj jaroj vivis unu regho, kiu tiel amis belajn novajn vestojn, ke li elspezadis sian tutan monon, por nur esti chiam bele ornamita. Li ne zorgadis pri siaj soldatoj, nek pri teatro kaj chaso, esceptinte nur se ili donadis al li okazon montri siajn novajn vestojn. Por chiu horo de la tago li havis apartan surtuton, kaj kiel pri chiu alia regho oni ordinare diras: “Li estas en la konsilanejo”, oni tie chi chiam diradis: “La regho estas en la vestejo.”

The great city where he resided was very gay; every day many strangers from all parts of the globe arrived. One day two swindlers came to this city; they made people believe that they were weavers, and declared they could manufacture the finest cloth to be imagined. Their colours and patterns, they said, were not only exceptionally beautiful, but the clothes made of their material possessed the wonderful quality of being invisible to any man who was unfit for his office or unpardonably stupid.

“That must be wonderful cloth,” thought the emperor. “If I were to be dressed in a suit made of this cloth I should be able to find out which men in my empire were unfit for their places, and I could distinguish the clever from the stupid. I must have this cloth woven for me without delay.” And he gave a large sum of money to the swindlers, in advance, that they should set to work without any loss of time.

They set up two looms, and pretended to be very hard at work, but they did nothing whatever on the looms. They asked for the finest silk and the most precious gold-cloth; all they got they did away with, and worked at the empty looms till late at night.

“I should very much like to know how they are getting on with the cloth,” thought the emperor. But he felt rather uneasy when he remembered that he who was not fit for his office could not see it. Personally, he was of opinion that he had nothing to fear, yet he thought it advisable to send somebody else first to see how matters stood. Everybody in the town knew what a remarkable quality the stuff possessed, and all were anxious to see how bad or stupid their neighbours were.

“I shall send my honest old minister to the weavers,” thought the emperor. “He can judge best how the stuff looks, for he is intelligent, and nobody understands his office better than he.”

The good old minister went into the room where the swindlers sat before the empty looms. “Heaven preserve us!” he thought, and opened his eyes wide, “I cannot see anything at all,” but he did not say so.

Both swindlers requested him to come near, and asked him if he did not admire the exquisite pattern and the beautiful colours, pointing to the empty looms. The poor old minister tried his very best, but he could see nothing, for there was nothing to be seen.

“Oh dear,” he thought, “can I be so stupid? I should never have thought so, and nobody must know it! Is it possible that I am not fit for my office? No, no, I cannot say that I was unable to see the cloth.”

“Now, have you got nothing to say?” said one of the swindlers, while he pretended to be busily weaving.

“Oh, it is very pretty, exceedingly beautiful,” replied the old minister looking through his glasses. “What a beautiful pattern, what brilliant colours! I shall tell the emperor that I like the cloth very much.”

“We are pleased to hear that,” said the two weavers, and described to him the colours and explained the curious pattern. The old minister listened attentively, that he might relate to the emperor what they said; and so he did.

Now the swindlers asked for more money, silk and gold-cloth, which they required for weaving. They kept everything for themselves, and not a thread came near the loom, but they continued, as hitherto, to work at the empty looms.

Soon afterwards the emperor sent another honest courtier to the weavers to see how they were getting on, and if the cloth was nearly finished. Like the old minister, he looked and looked but could see nothing, as there was nothing to be seen.

“Is it not a beautiful piece of cloth?” asked the two swindlers, showing and explaining the magnificent pattern, which, however, did not exist.

“I am not stupid,” said the man. “It is therefore my good appointment for which I am not fit. It is very strange, but I must not let any one know it;” and he praised the cloth, which he did not see, and expressed his joy at the beautiful colours and the fine pattern. “It is very excellent,” he said to the emperor.

Everybody in the whole town talked about the precious cloth.

At last the emperor wished to see it himself, while it was still on the loom. With a number of courtiers, including the two who had already been there, he went to the two clever swindlers, who now worked as hard as they could, but without using any thread.

“Is it not magnificent?” said the two old statesmen who had been there before. “Your Majesty must admire the colours and the pattern.” And then they pointed to the empty looms, for they imagined the others could see the cloth.

“What is this?” thought the emperor, “I do not see anything at all. That is terrible! Am I stupid? Am I unfit to be emperor? That would indeed be the most dreadful thing that could happen to me.”

“Really,” he said, turning to the weavers, “your cloth has our most gracious approval;” and nodding contentedly he looked at the empty loom, for he did not like to say that he saw nothing. All his attendants, who were with him, looked and looked, and although they could not see anything more than the others, they said, like the emperor, “It is very beautiful.” And all advised him to wear the new magnificent clothes at a great procession which was soon to take place. “It is magnificent, beautiful, excellent,” one heard them say; everybody seemed to be delighted, and the emperor appointed the two swindlers “Imperial Court weavers.”

The whole night previous to the day on which the procession was to take place, the swindlers pretended to work, and burned more than sixteen candles. People should see that they were busy to finish the emperor's new suit. They pretended to take the cloth from the loom, and worked about in the air with big scissors, and sewed with needles without thread, and said at last: “The emperor's new suit is ready now.”

The emperor and all his barons then came to the hall; the swindlers held their arms up as if they held something in their hands and said: “These are the trousers!” “This is the coat!” and “Here is the cloak!” and so on. “They are all as light as a cobweb, and one must feel as if one had nothing at all upon the body; but that is just the beauty of them.”

“Indeed!” said all the courtiers; but they could not see anything, for there was nothing to be seen.

“Does it please your Majesty now to graciously undress,” said the swindlers, “that we may assist your Majesty in putting on the new suit before the large looking-glass?”

The emperor undressed, and the swindlers pretended to put the new suit upon him, one piece after another; and the emperor looked at himself in the glass from every side.

“How well they look! How well they fit!” said all. “What a beautiful pattern! What fine colours! That is a magnificent suit of clothes!”

The master of the ceremonies announced that the bearers of the canopy, which was to be carried in the procession, were ready.

“I am ready,” said the emperor. “Does not my suit fit me marvellously?” Then he turned once more to the looking-glass, that people should think he admired his garments.

The chamberlains, who were to carry the train, stretched their hands to the ground as if they lifted up a train, and pretended to hold something in their hands; they did not like people to know that they could not see anything.

The emperor marched in the procession under the beautiful canopy, and all who saw him in the street and out of the windows exclaimed: “Indeed, the emperor's new suit is incomparable! What a long train he has! How well it fits him!” Nobody wished to let others know he saw nothing, for then he would have been unfit for his office or too stupid. Never emperor's clothes were more admired.

“But he has nothing on at all,” said a little child at last. “Good heavens! listen to the voice of an innocent child,” said the father, and one whispered to the other what the child had said. “But he has nothing on at all,” cried at last the whole people. That made a deep impression upon the emperor, for it seemed to him that they were right; but he thought to himself, “Now I must bear up to the end.” And the chamberlains walked with still greater dignity, as if they carried the train which did not exist.

En la granda urbo, en kiu li loghis, estis tre gaje; chiun tagon tien venadis multaj fremduloj. Unu tagon venis ankau du trompantoj, kiuj diris, ke ili estas teksistoj kaj teksas la plej belan shtofon, kiun oni nur povas al si prezenti; ke ne sole la koloroj kaj desegnoj de tiu chi stofo estas eksterordinare belaj, sed la vestoj, kiujn oni preparas el tiu chi stofo, havas la mirindan econ, ke al chiu, kiu ne taugas por sia ofico au estas tro malsagha, ili restas nevideblaj.

“Tio chi estas ja bonegaj vestoj!” pensis la regho; “havante tian surtuton, mi ja povus sciigi, kiu en mia regno ne taugas por la ofico, kiun li havas; mi povus diferencigi la saghajn de la malsaghaj! Jes, la shtofo devas tuj esti teksita por mi!” Kaj li donis al la ambau trompantoj grandan sumon da mono antaue, por ke ili komencu sian laboron.

Ili starigis du teksilojn, faris mienojn kvazau ili laboras, sed havis nenion sur la teksiloj. Tamen en la postuloj ili estis tre fervoraj kaj postuladis la plej delikatan silkon kaj la plej bonan oron. Tion chi ili metadis en siajn proprajn poshojn kaj laboradis super la malplenaj teksiloj, kaj ech ghis profunda nokto.

“Mi volus scii, kiom de la shtofo ili jam pretigis!” ekpensis la regho, sed kaptis lin kelka timo che la penso, ke tiu, kiu estas malsagha au ne bone taugas por sia ofico, ne povas vidi la shtofon. Li estis kvankam konvinkita, ke li pro si ne devas timi, tamen li preferis antaue sendi alian personon, por vidi, kiel la afero staras. Chiuj homoj en la tuta urbo sciis, kian mirindan forton la shtofo havas, kaj chiu kun senpacienco jam volis vidi, kiel malsagha lia najbaro estas.

“Mi sendos al la teksistoj mian maljunan honestan ministron!” pensis la regho, “li la plej bone vidos, kiel la shtofo elrigardas, char li estas homo sagha kaj neniu pli bone taugas por sia ofico, ol li!”

Tiel la maljuna bonkora ministro iris en la salonon, en kiu la ambau trompantoj sidis antau la malplenaj teksiloj kaj laboris. “Dio, helpu al mi!” ekpensis la maljuna ministro, larghe malfermante la okulojn, “mi nenion povas vidi!” Sed li tion chi ne eldiris.

La ambau trompantoj petis lin alveni pli proksime kaj demandis, chu ghi ne estas bela desegno kaj belegaj koloroj. Che tio chi ili montris la malplenan teksilon, kaj la malfelicha ministro uzis chiujn fortojn por malfermi bone la okulojn, sed li nenion povis vidi, char nenio estis.

“Mia Dio!” li pensis, “chu mi estas malsagha? tion chi mi neniam supozis kaj tion chi neniu devas sciigi! Chu mi ne taugas por mia ofico? Ne, neniel mi povas rakonti, ke mi ne vidas la teksajhon!”

“Nu, vi ja nenion diras!” rimarkis unu el la teksantoj.

“Ho, ghi estas bonega, tre charma!” diris la maljuna ministro kaj rigardis tra siaj okulvitroj. “Tiu chi desegno kaj tiuj chi koloroj! Jes, mi raportos al la regho, ke ghi tre al mi plachas!”

“Tre agrable al ni!” diris la ambau teksistoj kaj nomis la kolorojn kaj komprenigis la neordinaran desegnon. La maljuna ministro atente auskultis; por povi diri tion saman, kiam li revenos al la regho; kaj tiel li ankau faris.

Nun la trompantoj postulis pli da mono, pli da silko kaj oro, kion ili chiam ankorau bezonis por la teksajho. Ili chion metis en sian propran poshon, en la teksilon ne venis ech unu fadeno, sed ili, kiel antaue, daurigadis labori super la malplenaj teksiloj.

La rego baldau denove sendis alian bonkoran oficiston, por revidi, kiel iras la teksado kaj chu la shtofo baldau estos preta. Estis kun li tiel same, kiel kun la ministro: li rigardadis kaj rigardadis, sed char krom la malplena teksilo nenio estis, tial li ankau nenion povis vidi.

“Ne vere, ghi estas bela peco da shtofo?” diris la trompantoj kaj montris kaj klarigis la belan desegnon, kiu tute ne ekzistis.

“Malsaga mi ja ne estas! pensis la sinjoro, tial sekve mi ne taugas por mia bona ofico. Tio chi estas stranga, sed almenau oni ne devas tion chi lasi rimarki!” Tial li laudis la shtofon, kiun li ne vidis, kaj certigis ilin pri sia ghojo pro la belaj koloroj kaj la bonega desegno. “Jes, ghi estas rava!” li diris al la regho.

Chiuj homoj en la urbo parolis nur pri la belega shtofo.

Nun la regho mem volis ghin vidi, dum ghi estas ankorau sur la teksiloj. Kun tuta amaso da elektitaj homoj, inter kiuj sin trovis ankau la ambau maljunaj honestaj oficistoj, kiuj estis tie antaue, li iris al la ruzaj trompantoj, kiuj nun teksis per chiuj fortoj, sed sen fadenoj.

“Nu, chu tio chi ne estas efektive belega? diris ambau honestaj oficistoj. Via Regha Mosto nur admiru, kia desegno, kiaj koloroj!” kaj che tio chi ili montris sur la malplenan teksilon, char ili pensis, ke la aliaj kredeble vidas la shtofon.

“Kio tio chi estas!” pensis la regho, “mi ja nenion vidas! Tio chi estas ja terura! Chu mi estas malsaga? chu mi ne taugas kiel regho? tio chi estus la plej terura, kio povus al mi okazi."

"Ho, ghi estas tre bela”, diris tiam la regho laute, “ghi havas mian plej altan aprobon!” Kaj li balancis kontente la kapon kaj observadis la malplenan teksilon; li ne volis konfesi, ke li nenion vidas. La tuta sekvantaro, kiun li havis kun si, rigardadis kaj rigardadis, sed nenion pli rimarkis, ol chiuj aliaj; tamen ili chiam ripetadis post la regho: “Ho, ghi ja estas tre bela!” Kaj ili konsilis al li porti tiujn chi belegajn vestojn el tiu chi belega materialo la unuan fojon che la solena irado, kiu estis atendata. “Rava, belega, mirinda!” ripetadis chiuj unu post la alia kaj chiuj estis tre ghojaj. La regho donacis al la ambau trompantoj kavaliran krucon kaj la titolon de sekretaj teksistoj de la kortego.

La tutan nokton antau la tago de la parado la trompantoj pasigis maldorme kaj ekbruligis pli ol dekses kandelojn. Chiuj povis vidi, kiel okupitaj ili estis je la pretigado de la novaj vestoj de la regho. Ili faris mienon, kvazau ili prenas la shtofon de la teksiloj, tranchadis per grandaj tondiloj en la aero, kudradis per kudriloj sen fadenoj kaj fine diris: “Nun la vestoj estas pretaj!”

La rego mem venis al ili kun siaj plej eminentaj korteganoj, kaj ambau trompantoj levis unu manon supren, kvazau ili ion tenus, kaj diris: “Vidu, jen estas la pantalono! jen estas la surtuto! jen la mantelo! kaj tiel plu. Ghi estas tiel malpeza, kiel araneajho! oni povus pensi, ke oni nenion portas sur la korpo, sed tio chi estas ja la plej grava eco!”

“Jes!” diris chiuj korteganoj, sed nenion povis vidi, char nenio estis.

“Via Regha Moshto nun volu plej afable demeti viajn plej altajn vestojn, diris la trompantoj, kaj ni al Via Regha Moshto tie chi antau la spegulo vestos la novajn.”

La rego demetis siajn vestojn, kaj la trompantoj faris, kvazau ili vestas al li chiun pecon de la novaj vestoj, kiuj kvazau estis pretigitaj; kaj ili prenis lin per la kokso kaj faris kvazau ili ion alligas – tio chi devis esti la trenajho de la vesto – kaj la regho sin turnadis kaj returnadis antau la spegulo.

“Kiel belege ili elrigardas, kiel bonege ili sidas!” chiuj kriis, “Kia desegno, kiaj koloroj! ghi estas vesto de granda indo!”

“Sur la strato oni staras kun la baldakeno, kiun oni portos super Via Regha Moshto en la parada irado!” raportis la chefa ceremoniestro.

“Nu, mi estas en ordo!” diris la regho. “Chu ghi ne bone sidas?” Kaj ankorau unu fojon li turnis sin antau la spegulo, char li volis montri, ke li kvazau bone observas sian ornamon.

La chambelanoj, kiuj devis porti la trenajhon de la vesto, eltiris siajn manojn al la planko, kvazau ili levas la trenajhon. Ili iris kaj tenis la manojn eltirite en la aero; ili ne devis lasi rimarki, ke ili nenion vidas.

Tiel la regho iris en parada marsho sub la belega baldakeno, kaj chiuj homoj sur la stratoj kaj en la fenestroj kriis: “Ho, chielo, kiel senkomparaj estas la novaj vestoj de la regho! Kian belegan trenajhon li havas al la surtuto! kiel bonege chio sidas!” Neniu volis lasi rimarki, ke li nenion vidas, char alie li ja ne taugus por sia ofico au estus terure malsagha. Nenia el la vestoj de la regho ghis nun havis tian sukceson.

“Sed li ja estas tute ne vestita!” subite ekkriis unu malgranda infano. “Ho chielo, audu la vochon de la senkulpeco!” diris la patro; kaj unu al la alia murmuretis, kion la infano diris.

“Li estas tute ne vestita; tie staras malgranda infano, kiu diras, ke li tute ne estas vestita! Li ja tute ne estas vestita!” kriis fine la tuta popolo. Tio chi pikis la reghon, char al li jam mem shajnis, ke la popolo estas prava; sed li pensis: “Nun nenio helpos, oni devas nur kuraghe resti che sia opinio!” Li prenis tenighon ankorau pli fieran, kaj la chambelanoj iris kaj portis la trenajhon, kiu tute ne ekzistis.

Г.Х. Андерсен

Новый наряд короля

Много лет назад жил-был король, который страсть как любил наряды и обновки и все свои деньги на них тратил. И к солдатам своим выходил, и в театр выезжал либо в лес на прогулку не иначе как затем, чтобы только в новом наряде щегольнуть. На каждый час дня был у него особый камзол, и как про королей говорят: “Король в совете”, так про него всегда говорили: “Король в гардеробной”.

Город, в котором жил король, был большой и бойкий, что ни день приезжали чужестранные гости, и как-то раз заехали двое обманщиков. Они сказались ткачами и заявили, что могут выткать замечательную ткань, лучше которой и помыслить нельзя. И расцветкой-то она необыкновенно хороша, и узором, да и к тому же платье, сшитое из этой ткани, обладает чудесным свойством становиться невидимым для всякого человека, который не на своем месте сидит или непроходимо глуп.

“Вот было бы замечательное платье! - подумал король. - Надел такое платье - и сразу видать, кто в твоем королевстве не на своем месте сидит. А еще я смогу отличать умных от глупых! Да, пусть мне поскорее соткут такую ткань!”

И он дал обманщикам много денег, чтобы они немедля приступили к работе.

Обманщики поставили два ткацких станка и ну показывать, будто работают, а у самих на станках ровнехонько ничего нет. Не церемонясь, потребовали они тончайшего шелку и чистейшего золота, прикарманили все и продолжали работать на пустых станках до поздней ночи.

“Хорошо бы посмотреть, как подвигается дело!” - подумал король, но таково-то смутно стало у него на душе, когда он вспомнил, что глупец или тот, кто не годится для своего места, не увидит ткани. И хотя верил он, что за себя-то ему нечего бояться, все же рассудил, что лучше послать на разведку кого-нибудь еще.

Ведь весь город уже знал, каким чудесным свойством обладает ткань, и каждому не терпелось убедиться, какой никудышный или глупый его сосед.

“Пошлю к ткачам своего честного старого министра! - решил король. - Уж кому-кому, как не ему, рассмотреть ткань, ведь он умен и как никто лучше подходит к своему месту!..”

И вот пошел бравый старый министр в зал, где два обманщика работали на пустых станках.

“Господи помилуй! - подумал старый министр, вытаращив глаза. - Ведь я ничего-таки не вижу!”

Но вслух он этого не сказал.

А обманщики приглашают его подойти поближе, спрашивают, веселы ли краски, хороши ли узоры, и при этом все указывают на пустые станки, а бедняга министр как ни таращил глаза, все равно ничего не увидел, потому что и видеть-то было нечего.

“Господи боже! - думал он. - Неужто я глупец? Вот уж никогда не думал! Только чтоб никто не узнал! Неужто я не гожусь для своего места. Нет, никак нельзя признаться, что я не вижу ткани!”

- Что ж вы ничего не скажете? - спросил один из ткачей.

- О, это очень мило! Совершенно очаровательно! - сказал старый министр, глядя сквозь очки. - Какой узор, какие краски!.. Да, да, я доложу королю, что мне чрезвычайно нравится!

- Ну что ж, мы рады! - сказали обманщики и ну называть краски, объяснять редкостные узоры. Старый министр слушал и запоминал, чтобы в точности все доложить королю.

Так он и сделал.

А обманщики потребовали еще денег, шелку и золота: дескать, все это нужно им для тканья. Но все это они опять прикарманили, на ткань не пошло ни нитки, а сами по-прежнему продолжали ткать на пустых станках.

Скоро послал король другого честного чиновника посмотреть, как идет дело, скоро ли будет готова ткань. И с этим сталось то же, что и с министром, он все смотрел, смотрел, но так ничего и не высмотрел, потому что, кроме пустых станков, ничего и не было.

- Ну как? Правда, хороша ткань? - спрашивают обманщики и ну объяснять-показывать великолепный узор, которого и в помине не было.

“Я не глуп! - подумал чиновник. - Так, стало быть, не подхожу к доброму месту, на котором сижу? Странно! Во всяком случае, нельзя и виду подавать!”

И он стал расхваливать ткань, которой не видел, и выразил свое восхищение прекрасной расцветкой и замечательным узором.

- О да, это совершенно очаровательно! - доложил он королю.

И вот уж весь город заговорил о том, какую великолепную ткань соткали ткачи. А тут и сам король надумал посмотреть на нее, пока она еще не снята со станка.

С целой толпой избранных придворных, среди них и оба честных старых чиновника, которые уже побывали там, вошел он к двум хитрым обманщикам. Они ткали изо всех сил, хотя на станках не было ни нитки.

- Великолепно! Не правда ли? - сказали оба бравых чиновника. - Соизволите видеть, ваше величество, какой узор, какие краски!

И они указали на пустой станок, так как думали, что другие-то уж непременно увидят ткань.

“Что такое? - подумал король. - Я ничего не вижу! Это ужасно. Неужто я глуп? Пли не гожусь в короли? Хуже не придумаешь!”

- О, это очень красиво! - сказал король. - Даю свое высочайшее одобрение!

Он довольно кивал и рассматривал пустые станки, не желая признаться, что ничего не видит. И вся его свита глядела, глядела и тоже видела не больше всех прочих, но говорила вслед за королем: “О, это очень красиво!” - и советовала ему сшить из новой великолепной ткани наряд к предстоящему торжественному шествию. “Это великолепно! Чудесно! Превосходно!” - только и слышалось со всех сторон. Все были в совершенном восторге. Король пожаловал каждому из обманщиков рыцарский крест в петлицу и удостоил их звания придворных ткачей.

Всю ночь накануне торжества просидели обманщики за шитьем и сожгли больше шестнадцати свечей. Всем видно было, что они очень торопятся управиться в срок с новым нарядом короля. Они делали вид, будто снимают ткань со станков, они резали воздух большими ножницами, они шили иглой без нитки и наконец сказали:

- Ну вот наряд и готов!

Король вошел к ним со своими самыми знатными придворными, и обманщики, высоко поднимая руки, как будто держали в них что-то, говорили:

- Вот панталоны! Вот камзол! Вот мантия! - И так далее. - Все легкое, как паутинка! В пору подумать, будто на теле и нет ничего, но в этом-то и вся хитрость!

- Да, да! - говорили придворные, хотя они ровно ничего не видели, потому что и видеть-то было нечего.

- А теперь, ваше королевское величество, соблаговолите снять ваше платье! - сказали обманщики. - Мы оденем вас в новое, вот тут, перед большим зеркалом!

Король разделся, и обманщики сделали вид, будто надевают на него одну часть новой одежды за другой. Они обхватили его за талию и сделали вид, будто прикрепляют что-то, - это был шлейф, и король закрутился-завертелся перед зеркалом.

- Ах, как идет! Ах, как дивно сидит! - в голос говорили придворные. - Какой узор, какие краски! Слов нет, роскошное платье!

- Балдахин ждет, ваше величество! - доложил обер-церемониймейстер. - Его понесут над вами в процессии.

- Я готов, - сказал король. - Хорошо ли сидит платье?

И он еще раз повернулся перед зеркалом - ведь надо было показать, что он внимательно рассматривает наряд.

Камергеры, которым полагалось нести шлейф, пошарили руками по полу и притворились, будто приподнимают шлейф, а затем пошли с вытянутыми руками - они не смели и виду подать, что нести-то нечего.

Так и пошел король во главе процессии под роскошным балдахином, и все люди на улице и в окнах говорили:

- Ах, новый наряд короля бесподобен! А шлейф-то какой красивый. А камзол-то как чудно сидит!

Ни один человек не хотел признаться, что он ничего не видит, ведь это означало бы, что он либо глуп, либо не на своем месте сидит. Ни одно платье короля не вызывало еще такого восторга.

- Да ведь король голый! - сказал вдруг какой-то ребенок.

- Господи боже, послушайте-ка, что говорит невинный младенец! - сказал его отец.

И все стали шепотом передавать друг другу слова ребенка.

- Он голый! Вот ребенок говорит, что он голый!

- Он голый! - закричал наконец весь народ. И королю стало не по себе: ему казалось, что люди правы, но он думал про себя: “Надо же выдержать процессию до конца”.

И он выступал еще величавее, а камергеры шли за ним, неся шлейф, которого не было.

Главная страница

О ВСЕОБЩЕМ ЯЗЫКЕPRI TUTKOMUNA LINGVO
О РУССКОМ ЯЗЫКЕPRI RUSA LINGVO
ОБ АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕPRI ANGLA LINGVO
О ДРУГИХ НАЦИОНАЛЬНЫХ ЯЗЫКАХPRI ALIAJ NACIAJ LINGVOJ
БОРЬБА ЯЗЫКОВBATALO DE LINGVOJ
СТАТЬИ ОБ ЭСПЕРАНТОARTIKOLOJ PRI ESPERANTO
О "КОНКУРЕНТАХ" ЭСПЕРАНТОPRI "KONKURENTOJ" DE ESPERANTO
УРОКИ ЭСПЕРАНТОLECIONOJ DE ESPERANTO
КОНСУЛЬТАЦИИ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ ЭСП.KONSULTOJ DE E-INSTRUISTOJ
ЭСПЕРАНТОЛОГИЯ И ИНТЕРЛИНГВИСТИКАESPERANTOLOGIO KAJ INTERLINGVISTIKO
ПЕРЕВОД НА ЭСПЕРАНТО ТРУДНЫХ ФРАЗTRADUKO DE MALSIMPLAJ FRAZOJ
ПЕРЕВОДЫ РАЗНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙTRADUKOJ DE DIVERSAJ VERKOJ
ФРАЗЕОЛОГИЯ ЭСПЕРАНТОFRAZEOLOGIO DE ESPERANTO
РЕЧИ, СТАТЬИ Л.ЗАМЕНГОФА И О НЕМVERKOJ DE ZAMENHOF KAJ PRI LI
ДВИЖЕНИЯ, БЛИЗКИЕ ЭСПЕРАНТИЗМУPROKSIMAJ MOVADOJ
ВЫДАЮЩИЕСЯ ЛИЧНОСТИ И ЭСПЕРАНТОELSTARAJ PERSONOJ KAJ ESPERANTO
О ВЫДАЮЩИХСЯ ЭСПЕРАНТИСТАХPRI ELSTARAJ ESPERANTISTOJ
ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКОГО ЭСП. ДВИЖЕНИЯEL HISTORIO DE RUSIA E-MOVADO
ЧТО ПИШУТ ОБ ЭСПЕРАНТОKION ONI SKRIBAS PRI ESPERANTO
ЭСПЕРАНТО В ЛИТЕРАТУРЕESPERANTO EN LITERATURO
ПОЧЕМУ ЭСП.ДВИЖЕНИЕ НЕ ПРОГРЕССИРУЕТKIAL E-MOVADO NE PROGRESAS
ЮМОР ОБ И НА ЭСПЕРАНТОHUMURO PRI KAJ EN ESPERANTO
ЭСПЕРАНТО - ДЕТЯМESPERANTO POR INFANOJ
РАЗНОЕDIVERSAJHOJ
ИНТЕРЕСНОЕINTERESAJHOJ
ЛИЧНОЕPERSONAJHOJ
АНКЕТА/ ОТВЕТЫ НА АНКЕТУDEMANDARO / RESPONDARO
ПОЛЕЗНЫЕ ССЫЛКИUTILAJ LIGILOJ
IN ENGLISHPAGHOJ EN ANGLA LINGVO
СТРАНИЦЫ НА ЭСПЕРАНТОPAGHOJ TUTE EN ESPERANTO
НАША БИБЛИОТЕКАNIA BIBLIOTEKO


© Все права защищены. При любом использовании материалов ссылка на сайт miresperanto.com обязательна! ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ