ОБЩЕЧЕЛОВЕЧЕСКИЕ ЦЕННОСТИ И УНИВЕРСАЛЬНЫЙ ЯЗЫК КОММУНИКАЦИЙ

Т.А. Андреева
Донецкий национальный университет

Статья посвящена социально-философскому анализу лингвистических проблем, затрагивающих каждого человека, большие социальные общности, человечество в целом. Показано, что специфика нынешнего лингвистического поворота в философии обусловлена существенными трансформациями в практической деятельности многих людей. В контексте общечеловеческих нравственных ценностей проанализированы национальные интенции к оформлению собственного языкового пространства. Представлена точка зрения на соотношение индивидуального и всеобщего в вербальной сфере, в частности проанализированы аспекты и возможности создания универсального языка человечества.

Язык – лучший посредник для
установления дружбы и согласия.
Э. Роттердамский

Современный исследовательский интерес к лингвистической проблематике инициирован необходимостью анализа насущных проблем вербальной человеческой бытийности. Национальные интенции к оформлению собственного языкового пространства выступают в качестве гуманистических доминант нашего времени. Все это делает анализ языка не просто предметом философских размышлений, как было в лингвистической философии, но заставляет искать ответы на вопросы, затрагивающие каждого человека, большие социальные общности, человечество в целом. Нынешний лингвистический поворот – это изменение в исследовательском поле, детерминированное существенными трансформациями в практической деятельности многих людей

Последнее десятилетие ушедшего века оказалось периодом крушения СССР. Такое хронологическое совпадение – финальный аккорд бурной и драматической истории ХХ столетия – знаменует собой гибель социалистического строя. Какие последствия этого процесса можно констатировать сейчас, в первый год нового тысячелетия? Самое главное – появление на политической карте мира новых единиц, в частности государств бывшей “советской империи”. Основными доминантами таких преобразований являются децентрализация, дезинтеграция, стремление в кратчайшие сроки не только установить географические границы, но и социально опредметить национальную идентичность. Все это следует признать естественным и закономерным результатом сложившихся политических, экономических, культурных обстоятельств, ведь искусственная интеграция и дезинтеграция всегда вызывают активное сопротивление общественного организма и обречены на неудачу. Опыт государственного и культурного строительства в новых политических образованиях явно продемонстрировал, что границы государства не всегда совпадают с очертаниями культурных регионов. Последнее обстоятельство, чреватое серьезными политическими последствиями, игнорировалось в период национально-освободительной эйфории. Десятилетняя история существования новых государств показывает: отмеченное несовпадение особенно болезненно проявило себя в трансформациях вербального коммуникативного пространства, которые обернулись не только личными драмами граждан, но и послужили поводом как для национальной нетерпимости и вражды, так и для забвения общечеловеческих ценностей.

Воссоздание языковой картины предполагает анализ общетеоретических, философских доминант правовых норм о языке; изучение законодательства о языках; фиксацию реального выполнения существующих законов; обзор социологических данных о вербальной панораме того или иного региона. В лингвистическом блоке, требующем философской рефлексии, особое место стоит отвести проблеме взаимосвязи всеобщего языка общения и универсалий культуры – общечеловеческих ценностей. Если исходить из распространенного определения общечеловеческих ценностей как общезначимых и аксиоматических правил, которые признаны всеми людьми, то следует констатировать необходимость обязательного функционирования единых моральных норм. Думается, что общечеловеческими ценностями надо считать те нормы, которые способствуют формированию толерантного, равнозначного отношения к инаковости, которая не противоречит гуманизму. Общечеловеческий гуманизм – это феномен, который базируется не на абстрактном понятии – человечество, а на конкретной личности, осознающей, что ее существование вне социальной общности сейчас становится невозможным и потому строящей свое поведение с учетом потребностей и желаний равно противостоящих ей других личностей. Общечеловеческие ценности, провозглашаемые в сфере официально должного, часто отсутствуют в политических и жизненных реалиях стран бывшего СССР. Пример тому – история принятия “Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств” в Украине. Зафиксированные в этом важнейшем документе нравственные универсалии не вызывают возражений. Более того, они – неотъемлемая составляющая украинской государственной стратегии. Почему же предоставление возможности для их функционирования в социальном пространстве современной Украины оказалось проблематичным? Совершенно очевидно, что решение языковых проблем детерминировано официально принятыми политическими установками, совпадение которых с общемировыми цивилизационными векторами означает приверженность гуманистическим идеалам человечества. Разрыв в общественном сознании между такими установками и ценностями означает не просто расхождение между сущим и должным (такое несовпадение наличествует всегда). Это свидетельствует о невозможности реального опредмечивания провозглашаемых общечеловеческих ценностей. Националистическая акцентуация проявляется в негации по отношению к этим ценностям, что в конечном итоге ведет к нивелированию индивидуальных качеств личности. Возникает миф о том, что национальные приоритеты, в том числе языковые, следует отстаивать и развивать вне контекста общечеловеческих ценностей и даже оппозиционно им. Однако функционирование общечеловеческих ценностей возможно при максимальном учете не выходящих за рамки гуманности индивидуальных особенностей личности (так, например, нельзя вводить в качестве обязательного требования применение в национально-культурных объединениях только государственного языка). Подобная унификация нарушает права личности, входящей в сообщество национальных меньшинств. Обратный подход противоречит международным правовым стандартам, в частности в лингвистической сфере.

Язык, с одной стороны, служит мощным средством культурно-национальной идентификации, выполняет объединительную функцию, что особенно важно в странах, которые отстаивают свою национальную независимость. Нет надобности доказывать значимость отмеченной функции в политических реалиях стран бывшего СССР. Разумеется, отсутствие формального моноязычия не является причиной крушения социализма; отстаивание же прерогатив национального языка – обязательная составляющая первого этапа дезинтеграционного политического процесса: культурно-исторические, в том числе языковые основы, безусловно, служат фундаментом государственного строительства. С другой стороны, это исследовали еще софисты, язык может стать фактором дезинтеграции людей. Феномен “Вавилонской башни” отчетливо обнаруживается в национальных конфликтах. Проявляющиеся непосредственно языковые различия служат доминантой дихотомичного противопоставления “мы – они”, которое на уровне обыденного сознания зачастую воспроизводится как архаичное “мы – свои, они – чужие”. К сожалению, десятилетие после распада СССР характеризуется не только наличием этой дихотомии, но и непримиримой оппозиционностью, реанимацией деления людей на враждебные группы по национальным (вербальным в том числе) признакам. Смысловая вариабельность языковых выражений зависит от многих факторов. Часто один и тот же смысл передается различными вербальными средствами. Здесь имеется в виду не принадлежность говорящего к языковой среде своей родины, среде обитания. Так, например, словесные формы приветствия зависят не только от наречий, видов языков, но и от того, к какой культурной среде принадлежит говорящий. Как отмечает А.Ф. Лосев: “Набожный еврей при встрече говорил: “Мир тебе!”; живой и веселый грек: “Радуйся!”; практичный же и здоровый римлянин – только “Будь силен”…и “Будь здоров!” [1, c. 32]. При этом в разных по форме выражениях передается общий смысл: люди приветствуют окружающих и высказывают доброе расположение друг к другу на иврите, греческом, итальянском или каком-то ином языке. Доминантное значение здесь имеет содержание передаваемой информации. Совершенно очевидно, что общение на одном языке автоматически не приводит к пониманию между людьми. Дихотомия “мы – они” фиксируется не только в разнообразии (в частности, противопоставлении) средств коммуникации, но и в смысловых значениях последней.

Объединительная и дезинтегративная функции языка рассматривались историками, лингвистами, политологами. Философское обращение к этому объекту предполагает выявление закономерностей развития вербального мирового пространства. При этом данные частных наук не должны выноситься “за скобки”. Их обобщение – необходимый элемент философского осмысления языка как универсального коммуникативного средства.

В многоаспектных лингвистических изысканиях проблема универсального языка предстает как история возникновения и функционирования проектов единого средства человеческой коммуникации. Политологический срез анализа универсального языка общения связан с жизненными реалиями той или иной страны. Как правило, языковые различия часто выступают своеобразным катализатором антигуманной реакции общественной психологии на экономические трудности. Стабильная экономика уравновешивает разные вербальные векторы: язык гармонично вписывается в прогрессирующий экономико-политический социум, толерантно оценивается коренной нацией государственный язык. Иное дело – обострение политической обстановки в условиях экономической дестабилизации. Именно в такие периоды различные вербальные средства коммуникации становятся поводом для этнических конфликтов, служат первым признаком распознавания инаковости и на уровне обыденного сознания формируют аксиологическую установку на противопоставление людей, а в некоторых случаях (Карабах, Абхазия) и на военное противостояние. Эта установка в значительной степени определяется жизненными реалиями той или иной страны. Поэтому, например, историческая констатация Л.И. Семенниковой: “Русский язык на протяжении столетий медленно, но постоянно утверждался как язык межнационального общения” [2, c. 273] – по-разному воспринимается носителями этого языка и теми, кто вне их желания оказался втянутым в процесс русификации. Если историк Л.И. Семенникова в анализе этого процесса акцентирует внимание на возможностях межцивилизационного диалога, то многие бывшие представители “новой общности – советского народа” оценивают русификацию только в качестве отрицательного момента биографии своей нации. Насильственное вытеснение, а потом и забвение языка коренной нации, без сомнения, негативный исторический феномен. В этом плане понятно, какие глубинные структурные изменения в ментальности народа происходили в процессе насильственной русификации. Поэтому не следует удивляться той негативной реакции, которая имеет место по отношению к русскому языку и тому страстному желанию коренной нации отстоять (теперь уже официальное) право на функционирование родного языка. Показательно, что в Украине процент граждан, считающих необходимым изучать русский и украинский язык, примерно одинаков в группах, в которых родным признается один из этих языков.

Языковой вербальный ренессанс – фактор гуманизации современного социального пространства. Субъект, непосредственно включенный в коллизии национальных трансформаций, эмоционально переживающий драмы и трагедии идентификационного выбора, в первую очередь осмысливает индивидуальные параметры этого контекста. Последнее десятилетие убедительно свидетельствует, что в таких обстоятельствах на первый план выходят задачи непосредственной социальной бытийности, в частности задача придания национальному языку государственного статуса. Разумеется, генетически и психологически такие задачи первичны по отношению к проблемам общечеловеческого характера. Технофобии, страх угрозы самоуничтожения цивилизации на фоне национальных конфликтов не входят в круг активного обыденного осмысления. Для их рефлексии необходимо, чтобы индивидуальное, каковым здесь выступает национальное, не просто преодолело зачаточную форму развития, но и было достаточно развито, достигло определенной степени совершенства. Но можем ли мы пассивно ждать того момента, когда национальная индивидуальность проявит себя как совершенный феномен, когда перестанет доминировать эмоциональный нигилизм обыденного сознания, когда станет возможным обращение к проблемам всеобщего существования, когда вопрос, поставленный французским ученым А. Туреном (“Сможем ли мы жить вместе?”), станет предметом активного обсуждения наших ученых и политиков, станет жизненно важным для каждого человека? Думается, что единые основы общения разноязыких народов нашего бывшего “великого и могучего” государства надо искать сейчас, ибо от этого зависят перспективы дальнейшего экономического, культурно-исторического существования нации, человечества. Экономико-политические интересы не могут служить здесь надежным фундаментом, так как кризисное состояние экономики стран бывшего СССР делает практически невозможным бесконфликтное существование: здесь господствует приоритет национальных интересов. Перефразируя слова А. Турена, можно сформулировать вопрос: “С помощью чего нам выжить вместе?” При ответе на этот вопрос в первую очередь следует обратить внимание на универсальную доминанту – эмоциональную реакцию на отрицательные явления в жизни, базирующуюся на едином психологическом механизме морального переживания – совести. Аффективная составляющая оценки действий всех людей имеет несколько общечеловеческих детерминант. Одна из них заключается в неоспоримом факте: “Все дети мира плачут на одном языке”. В приведенном высказывании за художественно-образной формой скрывается важное философское содержание. Психологический механизм морального переживания является универсальным, кроме того, детский плач в контексте цивилизации не требует перевода, он понятен всем. Универсальностью обладают и многие другие знаки различных психологических состояний взрослого человека (радости, гнева, страха и т.д.), которые могут служить общими детерминантами дальнейшего цивилизационного существования. Их вербальное проявление сопровождается невербальным подтверждением.

Десятилетие после распада СССР – слишком маленький исторический период для принятия и совершенствования общечеловеческих норм в самостоятельно существующих государствах. Однако наше время, чреватое ужасами Чернобыля и негативными экологическими последствиями, заставляет обратиться к рефлексии не только по поводу проблем взаимодействия, в частности языкового, стран бывшего СССР, но и по поводу новой диалектической взаимосвязи “я – человечество”. Отсюда следует, что вербальные проблемы выходят за рамки локально объединительной (дезинтегративной в больших социальных масштабах) национальной парадигмы и должны быть рассмотрены в контексте всего человечества. Как известно, о всеобщем языке человеческого общения мечтали многие мыслители прошлого (Гален, Лейбниц, Кондорсэ, Заменгоф и др.). В истории культуры четко прослеживается мечта о гуманных последствиях введения универсального языка общения. Такое изменение в вербальном пространстве, по мнению создателей моноязычных проектов, должно было избавить людей от войн и моральных конфликтов. Не случайно эсперанто, считающийся самым космополитическим языком, рассматривался его создателем Л. Заменгофом как средство, способное уничтожить не только языковые барьеры, но и государственно-политические границы. Утопичность подобных проектов продемонстрировала реальная история.

Но только ли формальное, искусственно созданное моноязычие (эсперанто, идо и т.п.) обречено на неудачу? Аналогично этому любой насильственный процесс унификации, даже на основе естественного языка, не имеет исторически-гуманных перспектив. Личность должна функционировать в цивилизационном пространстве, не противоречащем ее культурно-историческим особенностям. Если же официальная детерминанта иная, возникает негативная реакция обыденного сознания, которая отражается в рефлексии по этому поводу. В результате оформляется межличностное непонимание, а затем – противоречия и конфликты. В ситуациях, когда социум навязывает индивиду ментально чуждые ей ценности (иной язык в качестве единого), наличествуют, с одной стороны, личностный дискомфорт, а с другой – поиски средств понимания, особенно активно осуществляющиеся в исторические моменты интенсифицикации сферы человеческих коммуникаций. Начало третьего тысячелетия, первый год которого был объявлен “Всемирным годом языков”, именно такой период. Процессы глобализации, происходящие в мире, актуализируют поиски универсального средства общения. Дезинтегрирующееся вербальное пространство стран бывшего СССР свидетельствует об утопичности таких проектов. Однако невозможность существования единого всеобщего языка не исключает приверженности людей к общечеловеческим нравственным ценностям, которые служат гуманистическими доминантами современного социума и становятся реальностью только тогда, когда субъективная мотивация действий каждого гражданина новых государств базируется на единых и рациональных и эмоциональных механизмах человеческой бытийности. Такой консенсус всех субъектов культуры – актуальный императив нашего времени, который возможен при условии гармоничного сочетания рациональных и внерациональных механизмов мотивации человеческих действий. Так, например, страх перед омницидом – необходимая детерминанта дальнейшего преобразования социального пространства (как объективного, так и интерсубъективного) во всех странах. Рациональное осмысление вызывает отрицательные эмоции в расширяющемся социальном пространстве: страх за себя, своих близких, а потом уже – осознание того, что уничтожение каждого индивида, нации перед лицом глобальных экологических катастроф и угрозой применения современных видов оружия означает уничтожение человечества. Коммуникативная универсальность зависит от желания и умения представителей всех народов решать общие проблемы. Единое коммуникативное средство (например, русский язык) не будет вызывать отрицательных эмоций только в том случае, если говорящий на собственном государственном языке бывший гражданин СССР обратится к русскому как межнациональному средству для решения общих цивилизационных проблем. В этих условиях особо важно отойти в общественном сознании от деления людей на “мы – они” согласно лингвистическому критерию. Формирование национальной общности “мы” нельзя осуществлять за счет подавления иноязычной индивидуальности. Оно должно основываться на диалектическом соотношении индивидуальных “я”, мирно сосуществующих в едином полилингвистическом пространстве, в котором синкретичное моноязычное “мы” – невозможно. Единственным гуманным лингвистическим образованием может быть демократическое, т.е. учитывающее индивидуальные особенности личности, объединение равноправных, говорящих на разных родных наречиях, но уважающих и знающих государственный язык. Иначе, вербально расколотое социальное пространство выражается в аксиологически негативной социальной архаике “мы – свои, они – чужие”. Целесообразно на практике следовать тем положениям Декларации ООН, в которых отдельно выделяются национальные, этнические, языковые и религиозные признаки идентификации личности. Подобное деление должно стать стратегией и тактикой решения проблем вербального пространства в постсоветских странах, в которых доминантное значение по отношению к личности приобретает не общество, а нация. Сейчас личности придают статус высшей моральной ценности. Все иные социальные образования (общество, нация, государство, партия) в ценностной иерархии следуют за личностью. Но реально на место тоталитарного государства ставится другое социальное образование – нация. Личность опять оказывается на последней ступеньке ценностно-иерархичной лестницы. Поэтому прав украинский ученый Н.А. Шульга, который видит причины неприятия общечеловеческих ценностей в наличии националистических предрассудков [3, c. 9]. Действительно, деление жителей страны на государствообразующую нацию и отдельных негосударствообразующих граждан воспроизводит в общественном сознании дихотомию “мы – они”, что служит основой опредмечивания в общественном сознании аксиологической социальной иерархии. Именно последняя определяет возможность отступления от Конституции Украины, в которой такое деление отсутствует. Теоретической посылкой служит и преобладание примордиального принципа определения этнокультурной принадлежности личности. В вербальном коммуникативном пространстве это выражается в предустановленности выбора языка. Здесь нарушается демократическая норма свободной языковой самоидентификации. Личность вправе выбирать этническую и языковую принадлежность. Обязанность же демократического государства – обеспечивать гуманные и равноправные условия для подобного (частного) выбора. Какой бы язык (материнский, функционально первый, язык этноса, родной язык и т.д.) не выбирал человек – это его право, другое дело – цивилизованный и законопослушный гражданин должен владеть государственным языком и соответственно с уважением относиться к нему. В связи с этим в странах бывшего СССР необходимо воплотить в действительность такие общечеловеческие ценности, как приоритет прав личности над правами общности, признание гражданского, а не этнического характера нации, возможность автономной этнокультурной самоидентификации индивида. Реальное функционирование таких ценностей позволит привнести в социальное бытие каждого человека важнейшую нравственную ценность – признание социокультурных, а не этнических признаков основными детерминантами при определении понятия “родной язык”. Научная понятийная коррекция – настоятельное требование времени, ведь прямолинейный синонимизм, вытекающий из примордиального принципа, здесь недопустим. Родной язык – это тот, который способствует наиболее полному самораскрытию личности. Его человек не выбирает сознательно, поэтому любое насильственное внедрение другого языка значительно влияет на подсознательную сферу, затрагивает глубинные структуры психики. Если генетическая языковая принадлежность определяется объективными условиями, то правомерно ли вмешательство извне с целью вернуть не говорящего на языке своего этноса к его “родному” языку? Поэтому целесообразно в странах бывшего СССР исходить из положения Европейской хартии, в котором провозглашаются равные права этнических и языковых групп. Идентификация человеческого сообщества, осознание человеком своей принадлежности к человечеству, а отсюда и гуманное отношение к любому индивиду возможны на основе лингвистического релятивизма. Человеческий социум осознает себя как человечество на основе признания индивидуальности разных народов. Гуманное сосуществование есть условие человеческого существования. Функционирование разных языков общения должно быть детерминировано общечеловеческими нравственными ценностями – простыми нормами морали. А поскольку всеобщее должно быть конкретным, общечеловеческий контекст диалогичности и даже полилогичности – единственная благодатная среда функционирования гуманистических доминант последнего десятилетия - национальных интенций к оформлению собственного языкового пространства.

1. ЛИТЕРАТУРА
2. Лосев А.Ф. Эллинистически-римская эстетика 1- 2 вв. до н. э. М.: МГУ, 1979. - 416 с.
3. Семенникова Л.И. Цивилизации в истории человечества. – Брянск: Курсив, 1998. - 340 с.
4. Проекты законов о языках – экспертный анализ: Материалы круглого стола. – К., 2001. - 330 с.

http://www.iai.donetsk.ua/_u/iai/dtp/CONF/10/articles/sec3/s3a1.html