Варлам Шаламов. Левый берег

Шаламов Варлам Тихонович (1907-1982), Собрание сочинений, в 4 т., т 1, КОЛЫМСКИЕ РАССКАЗЫ: Москва, "Художественная литература" "Вагриус", 1998.

ЭСПЕРАНТО

     Бродячий   актер,  актер-арестант,  напомнил  мне  эту  историю.  После концерта лагерной культбригады  главный актер, он же режиссер  и театральный плотник, назвал фамилию Скоросеева.
     Мозг  мой  обожгло,  и  я  вспомнил  пересылку тридцать  девятого года, тифозный карантин и нас, пятерых, выдержавших, выстоявших все-все  отправки, все  этапы,  все "выстойки"  на морозе и все же пойманных лагерной  сетью  и выкинутых в безбрежность тайги.
     Мы  - пятеро  -  не  узнали, не знали и  не хотели знать  друг о  друге ничего, пока этап наш не дошел до того  места, где нам нужно было работать и жить. Мы встретили новость этапа по-разному: один из нас сошел с ума, думая, что  его  ведут расстреливать, а его  вели  к  жизни.  Другой хитрил и почти перехитрил  судьбу.  Третий  -  я!  -  был человеком  с  Золота, равнодушным скелетом. Четвертый - мастер на все руки, семидесяти с лишком лет. Пятый был - "Скоросеев, - говорил он, привставая  на цыпочки, чтобы заглянуть каждому в глаза. - Скоро сею... понимаете?"
     Мне  было все равно, а от каламбуров я был отучен  навеки. Но мастер на все руки поддержал разговор:
     - Кем ты работал?
     - Агрономом в Наркомземе.
     Начальник   угольной   разведки,   принимавший  этап,  полистал  "дело" Скоросеева.
     - Гражданин начальник, я еще могу...
     - Сторожем поставлю...
     В  разведке  Скоросеев работал  сторожем  ревностно.  Не  отходил ни на минуту  с поста  -  боялся, что любой оплошностью  воспользуется  товарищ  - донесет, продаст, обратит внимание начальника. Лучше не рисковать.
     Однажды целую ночь шла густая метель. Сменщик Скоросеева был  галичанин Нарынский -  русый  военнопленный  первой мировой войны, получивший  срок за подготовку   заговора   для   восстановления   Австро-Венгрии  и   чуть-чуть гордившийся  таким  небывалым,  редким  делом  среди   туч  "троцкистов"   и "вредителей". Нарынский, принимая от Скоросеева дежурство,  смеясь, показал, что  Скоросеев  даже  в  снег,  в  метель  не  сдвинулся  со  своего  поста. Преданность была замечена. Скоросеев укреплялся.
     В  лагере  пала лошадь. Это было не очень большой  потерей - на Дальнем Севере лошади работают  плохо. Но  мясо! Мясо!  Шкуру надо было снять,  труп замерз  в  снегу.  Мастеров  и  желающих  не  нашлось.  Вызвался  Скоросеев. Начальник удивился  и обрадовался -  шкура  и мясо! Шкура к отчету, мясо - в котел. О  Скоросееве  говорил  весь  барак,  весь поселок.  Мясо, мясо! Труп лошади затащили  в  баню,  и  Скоросеев  оттаял  труп,  снял  с него  шкуру, выпотрошил. Шкура застыла на  морозе и была вынесена на склад. Мяса нам есть не  пришлось -  в  последнюю  минуту  начальник  передумал -  ведь  не  было ветеринара,  подписи  на  акте  не  было! Труп  лошади  порубили  на  куски, составили акт и сожгли на костре в присутствии начальника и прораба.
     Угля, который искала наша разведка, не находилось. Понемногу - по пять, по  десять человек  - стали  уходить  из лагеря в этапы.  Вверх по  горе, по таежной тропе уходили эти люди из моей жизни навсегда.
     Там, где  мы  жили, была  все-таки  разведка, не  прииск,  и каждый это понимал.  Каждый стремился удержаться тут подольше. Каждый "тормозился"  как мог.  Один стал работать необычайно старательно. Другой  -  молиться  дольше обычного. Тревога вошла в нашу жизнь.
     Прибыл конвой. Из-за гор прибыл конвой. За людьми? Нет, конвой не увел, не увел никого!
     Ночью в бараке был устроен обыск. У нас не было книг, не было ножей, не было химических карандашей, газет, бумаги, - что же искать?
     Отбирали  вольную  одежду,  вольную  одежду -  у  многих вольная одежда была, -  ведь  в  этой  разведке  работали  и вольнонаемные и  была  разведка бесконвойной. Предупреждение побегов? Выполнение приказа? Перемена режима?
     Все отбиралось без всяких протоколов, без записей. Отбиралось  - и все! Возмущению не было конца. Я вспомнил, как два года назад в Магадане отбирали вольную  одежду у сотен этапов, у сотен тысяч людей.  Десятки тысяч  меховых шуб,  взятых на Север, на Дальний  Север,  несчастными  заключенными, теплых пальто, свитеров, дорогих костюмов - дорогих, чтобы дать взятку когда-нибудь -  спасти  свою  жизнь  в  решительный час. Но  путь  спасения был отрезан в магаданской бане. Горы  вольной одежды  были  сложены  на дворе  магаданской бани. Горы были выше водонапорной  башни,  выше  банной крыши.  Горы  теплой одежды, горы трагедий,  горы человеческих судеб, которые обрывались внезапно и резко - всех выходящих из бани обрекая на смерть. Ах, как боролись все эти люди, чтобы уберечь свое добро от  блатарей, от открытого разбоя в  бараках, вагонах,  транзитках.  Все,  что было спасено,  утаено  от  блатарей,-  было отобрано государством  в бане.  Как просто! Это было два года назад. И вот - снова.
     Вольная  одежда, что  просочилась на прииски,  настигалась  позднее.  Я вспомнил,  как  меня  разбудили ночью,  в  бараке  обыски  шли  ежедневно  - ежедневно уводили людей. Я сидел на  нарах и курил. Новый обыск - за вольной одеждой. У меня не было  вольной одежды  -  все оставлено было в магаданской бане. Но  у товарищей моих вольная  одежда была. Это были драгоценные вещи - символ иной жизни, истлевшие, рваные, не чиненные - на починку не хватало ни времени, ни сил,- но все же родные.
     Все  стояли у своих мест и ждали. Следователь сидел около лампы и писал акт, акт обыска, изъятия - как это называется на лагерном языке.
     Я сидел на нарах и  курил, не волнуясь, не  возмущаясь. С  единственным желанием, чтобы обыск кончился  скорее и  можно было спать. Но я увидел, как наш  дневальный, по  фамилии Прага, рубил топором  свой  собственный костюм, рвал на куски простыни, кромсал ботинки.
     - Только на портянки. Только портянками отдам.
     - Возьмите у него топор, - закричал следователь.
     Прага бросил топор на пол. Обыск остановился. Вещи, которые рвал, резал и уничтожал Прага, были его вещами, его собственными. Эти вещи не успели еще записать в акт. Прага, видя, что его не хватают за руки, превратил в  тряпки всю свою вольную одежду на моих глазах. И на глазах следователя.
     Это было год назад. И вот - снова.
     Все были взволнованы, возбуждены, долго не засыпали.
     -  Никакой разницы между  блатарями, которые нас грабят, и государством для нас нет, - сказал я. И все согласились со мной.
     Сторож Скоросеев  уходил на дежурство на свою смену часа  на два раньше нас. Строем  по  два - как дозволяла таежная тропа - мы добрались до конторы злые,  обиженные  -  наивное чувство справедливости живет в  человеке  очень глубоко и,  может быть, неискоренимо. Казалось  бы, что  обижаться? Злиться? Возмущаться? Ведь это тысячный  пример -  этот проклятый обыск. На дне  души что-то клокотало, сильнее воли,  сильнее жизненного  опыта. Лица  арестантов были темными от гнева.
     На  крыльце  конторы стоял  сам начальник Виктор Николаевич Плуталов. У начальника  было  тоже   темное  от  гнева  лицо.  Наша   крошечная  колонна остановилась перед конторой, и сейчас же меня вызвали в кабинет Плуталова.
     -  Так  ты  говоришь, -  покусывая  губы,  посмотрел  на  меня  Плуталов исподлобья,  с  трудом,  неудобно  усаживаясь  на  табуретку  за  письменным столом, - что государство хуже блатарей?
     Я  молчал.  Скоросеев!   Нетерпеливый  человек,  господин  Плуталов  не замаскировал  своего стукача, не подождал  часа  два!  Или тут дело в чем-то другом?
     -  Мне нет дела до ваших разговоров.  Но  если мне доносят, или как это по-вашему? дуют?
     - Дуют, гражданин начальник.
     - А может быть, стучат?
     - Стучат, гражданин начальник.
     -  Иди  на работу.  Ведь  сами вы  готовы съесть друг друга.  Политики! Всемирный язык. Все понимают друг друга.  Ведь я начальник - мне надо что-то делать, когда мне дуют...
     Плуталов плюнул в ярости.
     Прошла  неделя,  и  с  очередным   этапом  я  уехал   из  разведки,  из благословенной разведки, на большую шахту, где в первый же день встал вместо лошади на египетский ворот лебедки, упираясь грудью в бревно.
     Скоросеев остался в разведке.
     Шел концерт  лагерной самодеятельности,  и бродячий актер - конферансье объявлял  номер, выбегал  в  артистическую  -  одну из  больничных  палат  - поднимать  дух неопытных  концертантов.  "Концерт идет  хорошо!  Хорошо идет концерт", -  шептал он  на ухо  каждому  участнику. "Хорошо  идет  концерт", - объявлял  он  громогласно и прохаживался по артистической,  вытирал  грязной какой-то тряпкой пот с горячего своего лба.
     Все было как у больших, да и сам  бродячий  актер был  на воле  большим актером. Кто-то очень  знакомым голосом  читал  на  эстраде рассказ  Зощенко "Лимонад". Конферансье склонился ко мне:
     - Дай закурить.
     - Закури.
     -  Вот не поверишь, - внезапно сказал конферансье, - если б  не знал, кто читает, думал бы, что эта сука Скоросеев.
     - Скоросеев?-Я понял, чьи интонации напомнил мне голос со сцены.
     - Да.  Я  ведь  эсперантист.  Понял?  Всемирный  язык. Не  какой-нибудь "бейзик  инглиш".  И   срок  за  эсперанто.   Я  член  московского  общества эсперантистов.
     - По пятьдесят восьмой - шесть? За шпионаж?
     - Ясное дело.
     - Десять?
     - Пятнадцать.
     - А Скоросеев?
     - Скоросеев - заместитель председателя правления общества. Он-то всех и запродал, всем дал дела...
     - Маленький такой?
     - Ну да.
     - А где он сейчас?
     - Не знаю. Удавил  бы его своей рукой. Я прошу тебя как друга, - мы были знакомы с актером часа два,  не больше, - если увидишь, если встретишь, прямо бей по морде. По морде, и половина грехов тебе простится.
     - Так-таки половина?
     - Простится, простится.
     Но  чтец  рассказа Зощенко "Лимонад" уже  вылезал  со сцены. Это был не Скоросеев, а тонкий, длинный, как великий князь из романовского рода, барон, барон  Мандель  -  потомок  Пушкина.  Я  разочаровался,  разглядывая потомка Пушкина, а  конферансье уже  выводил на сцену  следующую  жертву. "Над седой равниной моря ветер тучи собирает..."
     -   Слушайте, -   зашептал  барон,  склоняясь   ко   мне, -   разве   это стихотворение? "Ветер воет, гром  грохочет"? Стихи бывают не такие.  Страшно подумать, что это в  то  самое время,  в тот же самый  год,  день и час Блок написал "Заклятие огнем и мраком", а Белый "Золото в лазури"...
     Я позавидовал счастью барона - отвлечься, убежать, спрятаться, скрыться в стихи. Я этого делать не умел.
     Ничего  не было забыто. И много  лет прошло. Я приехал  в Магадан после освобождения,  пытаясь  по-настоящему  освободиться, переплыть  это страшное море, по которому двадцать лет назад привезли меня на Колыму. И хотя я знал, как  трудно будет жить  в бесконечных  моих скитаниях,-  я не  хотел и  часу оставаться по своей воле на проклятой колымской земле.
     Денег  у  меня было  в  обрез.  Попутная  машина - рубль за  километр - привезла меня вечером в Магадан. Белая тьма окутывала город. У меня тут есть знакомые.  Должны быть. Но  знакомых на  Колыме ищут днем, а не ночью. Ночью никто не откроет даже на знакомый голос. Нужна крыша, нары, сон.
     Я стоял на автобусном вокзале и глядел на пол, сплошь  покрытый телами, вещами, мешками,  ящиками. В крайнем случае... Холод только  тут  был как на улице, градусов пятьдесят. Железная печка не  топилась, а дверь беспрестанно хлопала.
     - Кажется, знакомый?
     Я обрадовался даже Скоросееву в этот лютый мороз. Мы пожали друг  другу руки сквозь рукавицы.
     - Идем ночевать ко мне,  тут у меня свой дом. Я ведь давно освободился. Выстроил в кредит. Женился даже. - Скоросеев захохотал. - Чаю попьем...
     И  было так холодно,  что  я согласился. Долго  мы ползли  по  горам  и рытвинам ночного Магадана, затянутого холодной мутно-белой мглой.
     - Да, построил дом, - говорил Скоросеев, пока я курил, отдыхая, - кредит. Государственный кредит. Решил вить гнездо. Северное гнездо.
     Я напился  чаю. Лег  и заснул. Но спал плохо, несмотря на дальний  свой путь. Чем-то плохо был прожит вчерашний день.
     Когда я проснулся,  умылся и закурил, я понял почему я прожил вчерашний день плохо.
     - Ну, я пойду. У меня тут знакомый живет.
     - Да вы оставьте чемодан. Найдете знакомых - вернетесь.
     - Нет, не стоит второй раз на гору лезть.
     - Жили бы у меня. Как-никак старые друзья.
     - Да, - сказал я. - Прощайте. - Я застегнул полушубок, взял  чемодан и уже схватился за ручку двери.- Прощайте.
     - А деньги?-сказал Скоросеев.
     - Какие деньги?
     - А за койку, за ночевку. Ведь это же не бесплатно.
     -  Простите меня,- сказал  я.- Я не  сообразил.  -  Я поставил чемодан, расстегнул  полушубок,  нашарил  в  карманах  деньги,  заплатил  и  вышел  в бело-желтую дневную мглу.
     1965

http://www.lib.ru/PROZA/SHALAMOW/levyjbereg.txt

Главная страница

О ВСЕОБЩЕМ ЯЗЫКЕPRI TUTKOMUNA LINGVO
О РУССКОМ ЯЗЫКЕPRI RUSA LINGVO
ОБ АНГЛИЙСКОМ ЯЗЫКЕPRI ANGLA LINGVO
О ДРУГИХ НАЦИОНАЛЬНЫХ ЯЗЫКАХPRI ALIAJ NACIAJ LINGVOJ
БОРЬБА ЯЗЫКОВBATALO DE LINGVOJ
СТАТЬИ ОБ ЭСПЕРАНТОARTIKOLOJ PRI ESPERANTO
О "КОНКУРЕНТАХ" ЭСПЕРАНТОPRI "KONKURENTOJ" DE ESPERANTO
УРОКИ ЭСПЕРАНТОLECIONOJ DE ESPERANTO
КОНСУЛЬТАЦИИ ПРЕПОДАВАТЕЛЕЙ ЭСП.KONSULTOJ DE E-INSTRUISTOJ
ЭСПЕРАНТОЛОГИЯ И ИНТЕРЛИНГВИСТИКАESPERANTOLOGIO KAJ INTERLINGVISTIKO
ПЕРЕВОД НА ЭСПЕРАНТО ТРУДНЫХ ФРАЗTRADUKO DE MALSIMPLAJ FRAZOJ
ПЕРЕВОДЫ РАЗНЫХ ПРОИЗВЕДЕНИЙTRADUKOJ DE DIVERSAJ VERKOJ
ФРАЗЕОЛОГИЯ ЭСПЕРАНТОFRAZEOLOGIO DE ESPERANTO
РЕЧИ, СТАТЬИ Л.ЗАМЕНГОФА И О НЕМVERKOJ DE ZAMENHOF KAJ PRI LI
ДВИЖЕНИЯ, БЛИЗКИЕ ЭСПЕРАНТИЗМУPROKSIMAJ MOVADOJ
ВЫДАЮЩИЕСЯ ЛИЧНОСТИ И ЭСПЕРАНТОELSTARAJ PERSONOJ KAJ ESPERANTO
О ВЫДАЮЩИХСЯ ЭСПЕРАНТИСТАХPRI ELSTARAJ ESPERANTISTOJ
ИЗ ИСТОРИИ РОССИЙСКОГО ЭСП. ДВИЖЕНИЯEL HISTORIO DE RUSIA E-MOVADO
ЧТО ПИШУТ ОБ ЭСПЕРАНТОKION ONI SKRIBAS PRI ESPERANTO
ЭСПЕРАНТО В ЛИТЕРАТУРЕESPERANTO EN LITERATURO
ПОЧЕМУ ЭСП.ДВИЖЕНИЕ НЕ ПРОГРЕССИРУЕТKIAL E-MOVADO NE PROGRESAS
ЮМОР ОБ И НА ЭСПЕРАНТОHUMURO PRI KAJ EN ESPERANTO
ЭСПЕРАНТО - ДЕТЯМESPERANTO POR INFANOJ
РАЗНОЕDIVERSAJHOJ
ИНТЕРЕСНОЕINTERESAJHOJ
ЛИЧНОЕPERSONAJHOJ
АНКЕТА/ ОТВЕТЫ НА АНКЕТУDEMANDARO / RESPONDARO
ПОЛЕЗНЫЕ ССЫЛКИUTILAJ LIGILOJ
IN ENGLISHPAGHOJ EN ANGLA LINGVO
СТРАНИЦЫ НА ЭСПЕРАНТОPAGHOJ TUTE EN ESPERANTO
НАША БИБЛИОТЕКАNIA BIBLIOTEKO


© Все права защищены. При любом использовании материалов ссылка на сайт miresperanto.com обязательна! ОБРАТНАЯ СВЯЗЬ