Б. Филиппов
Курочка
(Публикация Е. Зудилова)

(Текст взят из сборника эмигрантской прозы "Пестрые рассказы".
Издательство имени Чехова. New York, 1953)

...
Плод любви Цивильского
С Двадцатой Буровой:
Ричард не нахвалится:
- Эсперантик мой!

Эти безграмотные вирши были вызваны основной страстью Цивильского -
эсперанто. Ричард Тадеушевич и получил свою "катушку" (десятилетний срок
заключения) за упорное стремление печатать свою многотомную работу "САИЗМ"
(социально-архитектурное мировоззрение) или философия Эсперанто". И так как
второй том этого бреда (первый был издан в "диком" 1921 году) не был
пропущен "марксической" цензурой, Цивильский издал его в тридцатых годах в
Польше. При попытке нелегально "протолкнуть" в Польшу рукопись третьего тома
Ричард Тадеушевич был арестован.

Всегда по-военному подтянутый, чисто-выбритый и аккуратный во всём, Павел
Васильевич был полной противоположностью Ричарду и Перовскому. Образованный,
насмешливый, хорошо воспитанный, он сохранял многое от своего военного
прошлого: - "Слу-шаю-с!" "Честь имею вам доложить..." Безразличный к
религии, он с подчеркнутым уважением относился, как к каждому проявлению
веры, так и к служителям религии. Искренняя почтительность его к владыке
была трогательна, а его предупредительность к нему была безупречна. А чему
он был предан безраздельно и беззаветно - это музыке. Часами он,
инженер-механик, мог говорить о ней, насвистывать и напевать целые симфонии,
оратории, оперы. На этой почве и сошлись мы с ним, и часто целыми часами
выли вдвоем то "Китеж", то "Хованщину", то "По прочтении псалма", то
симфонии Моцарта, Бетховена и Малера.
Я писал скверные философические стихи, и Павел Васильевич, поклонник Тютчева
и Сологуба, одобрял их:
- Валите, Андрей Алексеевич, выпишетесь еще, Бог даст!
А я нараспев читал свои упражнения всей честной компании. Владыка
сосредоточенно слушал, стараясь подавить улыбку, Павел Васильевич
одобрительно кивал головой, Архип Сергеич дремал, Перовский норовил
рассказать что-либо на вечную тему: "Вот и у нас в Невеле...", а Ричард
Тадеушевич выскакивал со своим постоянным:
- Нет, что там ни говорите, а русский язык, да и все примитивные,
неусовершенствованные языки - страшно грубы! Как плохо звучат не только
ваши, Андрей Алексеевич (вы, надеюсь, не обижаетесь на меня?), но и
пушкинские стихи:

У лукоморья дуб зеленый,
Златая цепь на дубе том...

а как хорошо это звучит на эсперанто! -
Sur bordo mare isolita...

И дальше: не безобразнейший "кот ученый", а благозвучнейший "cato
instruito"...
- Замолчи ты! Сам ты "като инструито"!
- Друзья! Назовем нашего ученого кота Памву Берынду - "като инструито"!
- Идет! Да будет так!
- Вы всё шутите, товарищи...
- Молчи, Ричард-Львиные....!

...