Марина Цветаева. Мои Службы

- Ну-с, товарищ Эфрон, теперь и побездельничать можно! (Это я пришла со
стаканами.)
- Вам с сахарином или без?
- Валите с сахарином!
- Говорят, на почки действует. А я, знаете...
...Да и я, знаете...
Мой заведующий эсперантист (т. е. коммунист от Филологии). Рязанский
эсперантист. Когда говорит об Эсперанто, в глазах теплится тихое безумие.
Глаза светлые и маленькие, как у старых святых, или еще у Пана в
Третьяковской галерее. Сквозные. Чуть блудливые. Но не плотским блудом, а
другим каким-то, если бы не дикость созвучия, я бы сказала: запредельным.
(Если можно побить Вечность, то ведь можно и блудить с нею! И блудящих с нею
(словесников!) больше, нежели безмолвствующих любящих!)
Рус. Что-то возле носа и подбородка. Лицо одутлое, непроспанное, Думаю,
пьяница.
Пишет по-новому, - в ожидании всемирного эсперанто. Политических
убеждений не имеет. Здесь, где все коммунисты, и это благо. Красного от
белого не отличает. Правой от левой не отличает. Мужчин от женщин не
отличает, Поэтому его товариществование совершенно искренно, и я ему охотно
плачу тем же. После службы ходит куда-то на Тверскую, где с левой стороны
(если спускаться к Охотному) эсперантский магазин. Магазин закрыли, витрина
осталась: засиженные мухами открытки эсперантистов друг к другу со всех
концов света. Смотрит и вожделеет. Здесь служит, потому что обширное поле
для пропаганды; все нации. Но уже начинает разочаровываться.
- Боюсь, товарищ Эфрон, что здесь все больше... (шепотом) жиды, жиды и
латыши. Не стоило и поступать: этого добра - вся Москва полна! Я рассчитывал
на китайцев, на индусов. Говорят, что индусы очень восприимчивы к чужой
культуре.
Я: - Это не индусы, это - индейцы.
Он: " Краснокожие?
Я: - Да, с перьями. Зарежут и воспримут целиком. Если вы во френче - с
френчем, если ты во фраке - с фраком. А индусы - наоборот: страшная тупость.
Ничто чужое в глотку не идет, ни идейное, ни продовольственное.
(Вдохновляясь) - Хотите формулу? Индеец (европейца) воспринимает, индус
(Европу) извергает. И хорошо делают.
Он, смущенный:
- Ну, это вы... Я, впрочем... Я больше от коммунистов слыхал, они тоже
рассчитывают на Индию... (В свою очередь вдохновляясь) - Думал - в лоск
разэсперанчу (Опадая) Без пайка - и ни одного индуса! Ни одного негра! Ни
одного китайца даже.. А эти (круговой взгляд на пустую залу) - и слушать не
хотят! Я им: Эсперанто, они мне: Интернационал! (Испугавшись собственного
крика) - Я ничего не имею против, но сначала эсперанто, а потом уж...
Сначала слово. ...

Анастасия Цветаева "Воспоминания" на сайте "Мир Марины Цветаевой"

Профессор Брандт, маленький, чернобородый, - и от бороды ли, широкой и во
все стороны, угольно-черной (уголь - сосед огня, в печах, кострах детства),
или от необычайного пылающего взгляда черных глаз, был он нам, детям,
человеком из сказки, совсем отдельно от всех папиных посетителей. Языковед
профессор Брандт в те годы был увлечен эсперанто; схватив кого-нибудь из
нас, пробегавшего, он заставлял нас, знавших немецкий, французский, угадать,
что он скажет на эсперанто, и ликовал от наших ответов.

ПОЭЗИЯ Московского университета: от Ломоносова и до...

Роман Брандт
1853, Петербург - 1920, Москва

Брандт Роман Фёдорович (литературный псевдоним - Орест Головин) - сын
основателя Зоологического музея академика Ф.Ф.Брандта. Окончил 4-ую
Петербургскую гимназию (1870) и историко-филологический факультет
Петербургского университета (1875). В 1877 - 1886 был преподавателем русской
словесности Нежинского историко-филологического института, в 1886 - 1920 -
профессором кафедры славянской филологии Московского университета.
Опубликовал свыше ста работ по различным вопросам акцентологии, фонетики и
сравнительной грамматики славянских языков, ряд статей посвящённых отдельным
поэтам, несколько курсов лекций. Высказывался за упрощение русского
правописания, в 1900 - 1910 пропагандировал эсперанто, в частности, основал
в Москве общество эсперантистов. Владел 20 языками, на многих из них
свободно слагал стихи. Издал сборник вольных переводов античных и
западно-европейских поэтов Переложения [из Анакреонта, Байрона, Бёрнса и
др.] Ореста Головина (Киев, 1886), перевёл поэму Т.Тассо Освобождённый
Иерусалим (песни I - XX, т. 1, 2, Москва, 1911), сонеты Шекспира и Луизиаду
Камоэнса (не опубликовано). Выпустил два сборника басен: Басни переводные,
подражательные и оригинальные (1899) и Басни (свои, перепевы и переводы)/
2-й ряд (1910).