НОВОЕ ОБ ИННОКЕНТИИ ЖУКОВЕ
Однажды на заседании клуба учёных-эсперантистов "Scio"(знание) при Московском союзе научных и инженерных обществ (Садово-Кудринская,18) многолетний руководитель клуба, крупный специалист в области радиосвязи, проф.Николай Иосафович Чистяков(1914-2002), отвечая на вопрос-"Как Вы стали эсперантистом?"- совершенно неожиданно рассказал много нового об известном скульпторе Иннокентии Николаевиче Жукове(1875-1948).
Ниже приводится сокращённый перевод выступления Н.И.Чистякова, опубликованного в московском журнале "Scienco kaj kulturo"(наука и культура), №1 за 1999г.,стр.37-41.
... Это произошло 70 лет тому назад, и рассказ мой будет об учителе географии Иннокентии Николаевиче Жукове...
Мне тогда было 11-12 лет и я учился в четвёртом или пятом классе 41-й московской школы. До революции это учебное заведение называлось гимназией Вяземской. Прежняя хозяйка гимназии, княгиня Любовь Орестовна Вяземская, продолжала работать в школе, была сильным математиком и безупречным педагогом ( и говорили, что она была коммунисткой). Её сестра, Валентина Орестовна Вяземская, была моей учительницей во втором классе. И вот среди наших учителей появился Иннокентий Николаевич Жуков - совершенно необычный человек.
Я даже не могу ясно припомнить, как он нас обучал географии. Главным на наших уроках было формирование общего представления о мире, развитие любознательности, самостоятельности, активности, эстетическое и этическое воспитание. Он обучал нас с помощью собственного метода: не столько объяснял нам вопросы из учебника, сколько учил нас понимать, чувствовать их, интересоваться ими и воспринимать их через собственный опыт, по литературе и самой жизни. Конечно, была географическая карта, была указка, но в моей памяти об уроках главное место заняли не широты и долготы и не названия столиц. В памяти осталась поистине живая картина далёких стран. Помню, например, синюю воду и жёлтые берега пролива и выразительный голос учителя: "Баб-эль-Мандеб! Баб-эль-Мандеб!" Вот Иннокентий Николаевич вошёл, сел перед нами, славно улыбнулся и сказал: "Навострите, детки, уши и слушайте!" Затем он прочёл нам из своей книги фантастический рассказ о пешем походе юных советских пионеров по Африке: как они шли через пустыню и нашли там самолёт, закопанный в песке французским лётчиком, известным египтологом Гастоном Масперо.
Дети могут изучить географию, если научатся рассматривать карту самостоятельно. И вот на лестничной площадке появилось большое объявление: "Географина". В те годы в журнале "Огонёк" регулярно практиковалась "Викторина", предшественница нынешних кроссвордов. А здесь Иннокентий Николаевич предлагал сложные вопросы по географии, например: "Укажите девять городов на морских берегах Европы, названия которых начинаются на букву "А". И объявлялась премия победителю: маска, выполненная скульптором Жуковым. Так мы узнали,что наш учитель - скульптор. Я победил в "Географине" и через некоторое время Иннокентий Николаевич достал из кармана и вручил мне небольшое скульптурное изделие - масочку весёлой девушки, симпатичной и курносой...
Вскоре мы познакомились с другими работами Жукова: в Москве открылась большая выставка его работ. В залах были сотни скульптур - больших и малых; все были необычны, совсем не похожи на произведения других мастеров, которых мы знали. И все были человечными. Вот добрый бог Ермошка; а на шутливой фотографии Иннокентий Николаевич коленопреклонён перед Ермошкой: молитва о командировке в Париж с целью знакомства с произведениями Огюста Родена, Антуана Бурделя и Аристида Майоля. Случилось так, что молитва "помогла": перед Первой мировой войной Жуков побывал в Италии и Франции. Его произведения очень понравились Родену и другим художникам.
Я не помню, чтобы среди экспонировавшихся произведений находились какие-нибудь абстракции или сложные символы. Однако я хорошо помню: там были обаятельные типы советских людей - взрослых и детей, а также животных и их детёнышей, которые отражали свойства людей и их недостатки. Там была колдунья, похожая на базарную торговку или неистовую царицу коммунальной кухни; там был крокодил с биноклем, наблюдающий за всеми известными в то время "пляжными пресмыкающимися": тогда нельзя было купить купальник, поэтому раздетые мужчины и женщины купались отдельно. В преувеличенных, резко выраженных формах, реалистичных образах, добродушных или остро сатирических, была представлена целая эпоха: дооктябрьская Россия, революция и первое советское десятилетие.
Педагогические методы Иннокентия Николаевича были весьма необычны. Иногда он начинал уроки с шуточного хорового пения на мелодию из "Риголетто" ("Сердце красавицы..."): "Гуммиарабиком,гуммиарабиком...клей, клей!" И вот уже все "склеены" и полны внимания...Однажды Иннокентий Николаевич засунул руку под пиджак и достал... "Ой, змея!" - "Да, дети, это ужонок..."; и вот уже змея обвивает его шею. Конечно, восторг был неописуемый.
То, что вызывало симпатию к Жукову, это его способность находить контакт с любым учеником. Вот кто-то бьёт по щеке другого или тащит за косичку девочку. Иннокентий Николаевич спрашивает с величайшей серьёзностью, совсем не сурово и не угрожающе, но как-то так, что воцаряется абсолютная тишина: "Ты болен?"
Однажды он рассказал нам об эсперанто, международном языке, созданном в 1887 г., родившемся в нашей стране; рассказал о создателе эсперанто - хорошем докторе Людвиге Марковиче Заменгофе из Варшавы, который долго жил и учился в Москве. Мы с трудом изучали в то время русскую грамматику. Разумеется, мы обрадовались, узнав, что эсперантскую грамматику можно выучить за пару дней. Оказалось, что многие слова этого языка нам уже знакомы, хотя мы их ещё не учили. Обнаружилось, что на эсперанто можно говорить, писать, петь и даже думать; что на этом языке изданы главные сокровища мировой литературы; что сотни тысяч детей и взрослых во многих странах знают его; что он очень благозвучен и лёгок в произношении.
Мы хотим овладеть языком эсперанто и переписываться со всем миром? Это очень просто: достаточно объявить об этом в журнале "Sennaciulo" (вненациональный). И вот под руководством Иннокентия Николаевича мы пишем объявление: "Весёлые ребята желают переписываться..." Вскоре наше объявление было опубликовано и затем мы получили много писем и красочных почтовых открыток из Германии и Японии, из Нью-Йорка и Гавайских островов. Перед нами открылся мир не в виде стопки контурных карт, а как мир живых людей, разных и любознательных, далёких, но во многих отношениях близких. В нашу жизнь вошла живая география. Мы учились высоко ценить эсперанто, и, одновременно, у нас пробудился интерес к естественным языкам, к которым в школе всегда было прохладное отношение. Нам также стали ближе проблемы международной политики... Это было хорошим стимулом для всестороннего духовного развития, а географию мы тогда прочувствовали совсем по-другому. Наша любимая первая учительница Валентина Орестовна Вяземская раньше диктовала нам, второклашкам, что такое "Интернационал", а Иннокентий Николаевич, связав нас с живым интернационализмом, подружил нас с интернационалистами.
Позже мы узнали, что наш учитель был одним из инициаторов и первых страстных пропагандистов скаутского и пионерского движения, что он ввёл в деятельность пионерских отрядов идейную убеждённость, радость, романтику; что он был членом Центрального Бюро детских коммунистических групп. Мы узнали, что не случайно он носил звание "Старшего пионера Республики".
После седьмого класса, желая заняться радиотехникой, я перешёл в старшие классы другой школы неподалёку. Восьмой и девятый классы 40-й школы того же района вскоре были реорганизованы в Московское телеграфно-техническое училище. Там я вскоре опять встретил Иннокентия Николаевича: он пришёл налаживать связи учащихся этих двух школ.
В радиолюбительских журналах того времени часто появлялись снимки скульптур Жукова, так сказать "соответственно тематике" этих журналов: пионер в наушниках возится с распространённым тогда простейшим детекторным приёмником; смешные зверята прижимают наушники и слушают радио...
Позже с Иннокентием Николаевичем я не виделся: работал в научно-исследовательском институте и учился на вечернем факультете - всё время было полностью занято. Но память об Иннокентии Николаевиче осталась, как осталась и масочка, как остались и сотни эсперантских писем и красочных открыток со всего света. Впоследствии я побывал во многих странах: в Америке, Франции, Италии, Китае, Японии, Англии, Индии, Швейцарии, Швеции, Германии и в других. Все они казались мне знакомыми, - фактически и были таковыми,- и всегда я вспоминал милого, хорошего человека Иннокентия Николаевича Жукова, моего учителя географии, который познакомил меня с ними и дал мне много других знаний, пригодившихся в жизни.
П Р И М Е Ч А Н И Я :
1. Красивое здание на Пресне по адресу Колпачный пер.,4, знало нескольких владельцев и под учебное заведение не предназначалось. Однако ему пришлось долго служить делу народного просвещения в качестве женской гимназии Вяземской, школы №41 Бауманского р-на и школы рабочей молодёжи №8 Калининского р-на. Теперь оно используется по другому назначению.
2. Н.И.Чистяков - не первый из учеников И.Н.Жукова, публикующих воспоминания о любимом учителе. Надеюсь - и не последний. Но, конечно, о Жукове писали не только его ученики. Наиболее полные биографические сведения о Жукове можно почерпнуть в книгах Людмилы Горбуновой (Скульптор Иннокентий Жуков. - Восточно-Сибирское изд-во, Иркутск, 1977) и Владимира Чивилихина (Дорога. Из архива писателя. Изд-во "Современник", Москва, 1989).
3. К сожалению, пока нет сведений о том, как сам И.Н.Жуков стал эсперантистом и какое место в его жизни заняло увлечение языком эсперанто.07.02.04
Эргард Будагян