Д. Бланке
ПРОЕКТЫ ПЛАНОВЫХ ЯЗЫКОВ И ПЛАНОВЫЙ ЯЗЫК
Более четырех столетий не прекращаются попытки создать средство общения в форме легкого для изучения международного языка. Насчитывается от 700 до 1000 (см. [Whitehall]) систем пазиграфии (международной письменности) и разработанных проектов языков*. Это может показаться своего рода вавилонской башней искусственных языков. Неудивительно, что в ряде научных работ (например, в труде П. Ронаи [Ronai], частично у А. Баузани [Bausani , 1970]) различные проекты искусственных языков часто ставятся на одну доску, словно на роль международного вспомогательного языка претендует несколько сотен проектов. Даже в работах таких известных лингвистов, как М. Пей [Pei] и М. Монро-Дюмен [Monnerot - Dumaine , 1960], различные проекты рассматриваются недифференцированно, как равнозначные. К этой довольно распространенной среди интерлингвистов практике прибавляется еще и то, что в неинтерлингвистических кругах царит терминологический беспорядок (например, «национальный», «естественный», «международный», «универсальный», «всемирный», «искусственно созданный», «плановый», «вспомогательный» язык и т.д.). Все это затрудняет серьезное рассмотрение такого явления, как плановый язык, представляющий собой «широко осуществляемый языковедческий эксперимент, продолжающийся уже многие десятилетия» [Ахманова, Бокарев, с. 69; Григорьев, 1966, с. 44].
В целях упорядочения интерлингвистических понятий и терминов целесообразно провести классификацию языков: а) по их происхождению и б) по сфере функционирования.
По происхождению языки делятся на: 1) этнические, т.е. языки родов, племен, народов, наций, обычно их называют «национальными» языками; 2) плановые языки**, т.е. языки, развивавшиеся не стихийно, как этнические, а сознательно созданные человеком по определенной модели. Наиболее известным среди них является эсперанто (1887 г., автор Л. Заменгоф).
Этнические языки часто называют «естественными» в отличие от «искусственных». Искусственными являются и языки символов, языки программирования для электронно-вычислительной техники (компьютеров). Известны, например, языки АЛГОЛ, КОБОЛ, ФОРТРАН и др. Очевидно, в отношении их термин «искусственный язык» вполне пригоден, но он отнюдь не отражает существа дела, когда речь идет о таких плановых языках, как, например, эсперанто.
Термин «искусственный» имеет отрицательную окраску и по этому признаку противопоставляется естественным языкам как выразительным, способным развиваться, красочным, сочным и т.д. Обозначения «естественный» и «искусственный» относятся скорее к эмоциональным оценкам и потому непригодны как научные термины. Кроме того, термин «искусственный» еще и неточен, поскольку в каждом языке в большей или меньшей степени имеются элементы сознательного отношения человека к языку, т.е. регулирование, нормирование и пр., на что обратили внимание Г. Шухардт [Schuchardt , с. 286] и О. Есперсен [Jespersen , 1962]. Нам представляется, что термины «этнический язык» и «плановый язык» точнее обозначают интересующие нас понятия.
По сфере ф у н к ц и о н и р о в а н и я языки разделяются на: 1) национальные, которые часто являются также государственными языками (например, болгарский язык в Болгарии), и 2) международные. Международными языками могут быть: а) этнические (например, английский, французский, русский и т.д.) и б) плановые (например, эсперанто, идо и т.п.).
Своего рода ступенью между национальными и международными языками являются языки межнационального общения. В Советском Союзе такую роль играет русский язык — этнический язык, используемый для общения между равноправными народами советских республик, каждая из которых имеет свой язык [Базиев, Исаев, с. 207].
Чтобы целенаправленно исследовать такое явление, как плановый язык, необходимо уяснить разницу между проектом и языком. Каждый человек, знающий несколько языков и имеющий лингвистическую подготовку, может подтвердить, что создать проект искусственного языка нетрудно. В самом деле, имея какие-то собственные представления об идеальном языке, зная структуру нескольких этнических языков, зная об исключениях из правил, которые в них имеются, можно создавать различные проекты языков. И это делают уже на протяжении столетий, чаще всего лингвисты-любители. И коль скоро они предпринимают такие попытки, не руководствуясь научными принципами и критериями, они действуют вопреки науке. Каждый из проектов отражает субъективные представления автора или следует моделям национальных языков. К тому же отсутствуют разработанные критерии идеального (или совершенного) международного языка.
В отличие от проекта язык представляет собой функциональную систему знаков, которая: 1) располагает развитой фонетикой, лексикой, грамматическим строем; 2) развиваясь, обогащается как орудие человеческого общения; имеет традиции и поэтому формирует нормы; 3) широко применяется практически человеческим обществом.
Исходя из данного определения, можно предложить следующую классификацию плановых языков (в ней не учтены пазиграфические проекты, рассмотренные нами в другой работе; см. [Бланке]):
1) проекты плановых языков (их насчитывается много сотен, и число их растет), которые никогда не использовались как средство международного общения;
2) плановые полуязыки ( Semiplansprachen ) — к ним можно отнести проекты, которые, с одной стороны, не остались только на бумаге, но, с другой — не получили сколько-нибудь широкого применения; плановые полуязыки в принципе могут стать языками, если внеязыковые факторы (например, такие, как общественная необходимость) будут способствовать их широкому международному использованию. К этой группе мы относим: волапюк, хотя его внутриструктурное несовершенство не дало ему возможности успешно и долго развиваться, идо, латино-сине-флексионе, окциденталь, интерлингва. Многие другие проекты «просуществовали» недолго, в основном на страницах журналов или книг, как, например, новиаль, созданный известным лингвистом О. Есперсеном. Фактически в наше время как плановые полуязыки существуют только идо, окциденталь и интерлингва;
3) плановый язык эсперанто. Это единственный пример того, как проект (см. [Lapenna , 1974]) превратился в язык, имеющий с лингвистической точки зрения все качества, присущие языку. Другие проекты тоже потенциально могли бы иметь такие же (или подобные) возможности. Но факт остается фактом: только эсперанто является функционирующим (на основе разработанных норм) плановым языком.
Чтобы составить себе представление о путях, которыми идут создатели плановых языков, и на этой основе разработать типологию, необходимо было бы изучить все такие попытки. Поставив же себе целью изучить такое явление, как плановый язык, в свете диалектического единства теории и практики, вполне можно ограничиться изучением одного языка — эсперанто. Обе эти точки зрения гармонически объединил в своих интерлингвистических исследованиях Е.А. Бокарев.
Причины неоспоримого успеха эсперанто кроются как во внутриструктурных, так и во. внеязыковых, или социологических, факторах. Е.А. Бокарев подчеркивает, что обе эти причины предопределяют широкое практическое использование и распространение языка эсперанто [Bokarev , с. 30].
Обратимся к некоторым главным внутриструктурным и внеязыковым факторам, которые сыграли важную роль в достижении определенного успеха языком, созданным Л. Заменгофом.
В н у т р и с т р у к т у р н ы е ф а к т о р ы. Важно отметить,чтоЗаменгоф, создавая свой проект, считал, что исходными позициями должны быть не этимологические принципы (как утверждали натуралисты), а функциональные, и это нашло свое отражение в эсперанто.
1. С самого начала язык эсперанто был задуман, с одной стороны, как «открытая», легко восполнимая в ходе развития система и как автономная — с другой. Об зтом можно судить по лексике, которая постоянно обогащалась путем усвоения международных, главным образом романских по происхождению, корней и применения регулярной системы словообразования.
Система словообразования в эсперанто, как на это впервые указал Р. де Соссюр [Saussure, 1910; 1911], вовсе не зиждется на определенных правилах аффиксального словообразования (она основана на правилах сложения основ) и обладает большей по сравнению с идо гибкостью. В отличие от языка идо система словообразования в эсперанто сводится к нескольким относительно легко усваиваемым правилам. Они дают основу для превращения новых понятий в слова.
2. Преимущественно агглютинативная структура языка является как бы мостом между флективными европейскими и многими агглютинативными неевропейскими языками.
3. Строгое проведение принципа «одна буква — одна фонема», равно как и терпимое отношение к неизбежным фонетическим изменениям в потоке речи облегчает изучение и использование языка.
4. Морфологическая и синтаксическая прозрачность языка определила и свободное пользование им.
Эти внутриструктурные особенности характерны только для эсперанто, они и обеспечили его успех. Другие проекты обладают ими лишь в той или иной степени.
В н е я з ы к о в ы е ф а к т о р ы.
1. Развивающаяся капиталистическая экономика в Европе конца XIX — начала XX в. благоприятствовала международному общению, а следовательно, и развитию средств этого общения.
2. Пацифистские, почти утопические концепции Л.Л. Заменгофа и его последователей, согласно которым международный язык приведет человечество к гармонии и затруднит (либо сделает вовсе невозможным) возникновение войн, прочно сплачивали сторонников языка, что было весьма важно в первоначальный период развития еще не окрепшего движения эсперантистов.
3. В России язык волапюк не имел успеха. Поэтому фиаско, которое он потерпел, не вызвало в этой стране разочарования в самой идее международного языка. Эсперанто был первым плановым языком, вызвавшим в пацифистски и интернационалистски настроенных кругах интеллигенции (например, у Л.Н. Толстого) симпатии — это способствовало распространению эсперанто в России.
4. В отличие от автора волапюка И. Шлейера Л. Заменгоф создал лишь основы языка и рассматривал дальнейшее его развитие как дело коллективное, не зависящее от личного желания и вкусов создателя.
5. Начиная с ранних художественных переводов (еще в 1906 г. появился перевод шекспировского «Гамлета», сделанный самим Заменгофом) и оригинальных произведений, язык эсперанто систе матически пополнялся. Это требовало стабильных и общепринятых норм. Важность фиксирования норм, понимание ценности литературы для развития языка и его кодифицирования были поняты и Заменгофом (см. [Zamenhof, 1963]), и такими интерлингвистами, как Л. Кутюра, Э. де Валь и А. Гоуд (Gode).
6. Эсперанто в отличие от идо, который совершенствовался в кабинетах ученых, с самого начала своего существования был инструментом практики международного общения. Возможность практического использования эсперанто обеспечила ему широкое распространение.
Эти (далеко не все) внеязыковые факторы, безусловно, способствовали развитию движения эсперантистов и подтвердили правильность лингвистической стратегии и тактики Заменгофа и его сторонников.
Появление новых проектов плановых языков основывалось на ошибочной концепции, которая сводится к тому, что: а) можно априорно создать «совершенный» язык и б) «совершенство» этого языка зависит от отдельных структурных деталей — «наиболее легких», «наиболее интернациональных».
Четких критериев того, что является «легким», «интернациональным» или «максимально совершенным», нет. Поэтому все проекты реформ языка эсперанто или проекты новых языков были не чем иным, как отражением субъективных представлений об этом «идеальном» языке.
Проектом усовершенствованного эсперанто, его серьезным конкурентом в 20-х годах был язык идо. Проект этот был создан в 1907 г. Л. Кутюра. Известный французский логик и математик, исследователь Лейбница, Л. Кутюра попытался применить законы логики к словообразованию языка идо, в результате чего эта система получилась довольно сложной [Couturat, 1911].
Идо, который по своей лексике очень близок к языку эсперанто, является наиболее глубоко разработанным плановым языком. В течение десятилетий существовало движение рабочих-идистов, в 20-е годы издавались рабочие журналы — «Nia Standardo» (Москва), «Internaciona Socialisto» (Дессау).
Сейчас последователей этого языка сравнительно немного, они издают несколько журналов, например «Progreso» (Цюрих). Согласно данным справочника адресов за 1958 г., во всех странах мира насчитывалось в то время не более 300 идистов. Всего приведено 200 адресов в 33 странах, в том числе: во Франции — 51, в Испании — 21, в ГДР — 23, в Советском Союзе — 8 (см.: «Progreso». 1958. N 188, с. 23—24). Собираются международные (европейские) конференции идистов, в которых участвует по 50—60 человек более чем из десяти стран (см.: «Progreso». 1970. N 226, с. 14).
Значительно больше, чем язык идо, отличаются от эсперанто плановые языки окциденталь (так перед второй мировой войной называли язык, имеющий и второе название — интерлингве) и интерлингва. Авторы этих языков — соответственно: Э. де Валь и А. Гоуд, представители так называемой натуралистической школы, — отражают европоцентристскую элитарную философскую и этимологическую точку зрения, которая в общем вовсе не имела решающего значения в работах создателей эсперанто и идо. Авторы проектов языков окциденталь и интерлингва подчеркивают, что международный язык должен быть как можно более «естественным», т.е., в их понимании, похожим на романские языки. Кроме того, они подчеркивают свою приверженность к народам «западной» культуры. Поэтому корни слов и аффиксы в этих языках представляют собой нечто подобное межроманскому словарю. И если в языке окциденталь словообразование имеет некоторую автономию, то в языке интерлингва всякое регулирование строго определяется этимологическими установлениями. Таким образом, система словообразования в языке окциденталь и особенно в языке интерлингва (оба они — языки флективного типа), в сущности, выглядит как курс этимологии романских производных слов, который, безусловно, не лишен дидактического интереса.
Идеологические позиции натуралистической школы весьма определенно изложил Э. де Валь в своем выступлении на международном конгрессе лингвистов, состоявшемся в Женеве в 1931 г. Согласно концепции де Валя, международный язык должен быть приспособлен к нуждам тех, кто «в большей мере использует его, т.е. народов западной культуры» [Actes, 1933, с. 90—91]. В дальнейшем близкую позицию развил Б. Уорф, создатель лингвистическо-философской концепции «лингвистической относительности». Согласно этой концепции, научное мышление есть «особая эволюция западного индоевропейского языкового типа, который деформировал не только ряд различных диалектов, но также и ряд различных отраслевых языков» [Whorf, с. 46]. Одним из наиболее важных «диалектов», согласно Уорфу, является почти промежуточный западноевропейский язык — «стандартный европейский» (Standard Average European — SAE).
Число сторонников языков окциденталь и интерлингва, вероятно, еще меньше, чем число сторонников идо. В настоящее время на языке окциденталь эпизодически выходит только одно издание («Cosmoglotta»), три-четыре издания — на языке интерлингва (например, «Panorama»). В 1974 г. в Норвиче (Англия) состоялась встреча, на которой присутствовало 25 сторонников языка интерлингва из восьми стран***. В справочнике, выпущенном в 1975 г., приведено 200 адресов последователей языка интерлингва в 23 странах, в том числе: в США — 33, в Дании — 28, в Польше — 28, в Швеции — 20, в Чехословакии — 15, в Советском Союзе — 5, в ГДР — 1****.
Для практического применения языков идо, окциденталь, интерлингва явно недостаточно одного только утверждения об их дальнейшем развитии или, скажем, формирования их языковых норм. Если идо еще как-то используется в устной речи, то этого нельзя сказать о языках окциденталь и интерлингва [Wiechowski, 1974, с. 6].
Следует, однако, заметить, что изучение этих трех языков все же представляет научный интерес, ибо они дают ценный материал для сравнений этимологии слов романских языков, проблем лексикологии.
В настоящее время практическое применение имеет в основном плановый язык эсперанто. Таким образом, можно говорить о п р а г м а т и ч е с к о м аспекте проблем планового языка.
Основываясь на факте практического применения планового языка, необходимо вести исследование всего комплекса политических, социологических, лингвистических и других научных проблем, связанных с функционированием, значением и перспективами международного планового языка. Таким образом, можно говорить об интерлингвистическом аспекте проблем планового языка.
Существование, развитие, применение планового языка представляет собой интересное, принципиально новое, уникальное лингвистическое явление, которое следует изучать, ибо этот эксперимент освещает коренные лингвистические проблемы с весьма оригинальной точки зрения. На это уже обратили внимание такие языковеды, как О. Есперсен (см. [Actes, 1933, с. 101]), О.С. Ахманова и Е.А. Бокарев. Таким образом, можно говорить об э в р и с т и ч е с к о м, или к а т а л и з а т о р с к о м, аспекте проблем планового языка.
Все три аспекта (особенно второй) недостаточно исследованы с точки зрения марксистско-ленинской методологии, третий же вообще не изучен. Часто бывает так, что при обсуждении этих проблем (особенно в среде эсперантистов) переоценивается сложность второго аспекта. Необоснованное смешение первых двух аспектов, игнорирование третьего часто приводят к недоразумениям, особенно когда речь заходит о практическом и теоретическом значении языка эсперанто, и тем самым ставятся преграды на пути к плодотворному исследованию такого явления, как созданный человеком язык, функционирующий уже десять десятилетий.
Перевод с эсперанто Г. Короткевича
* По сообщению А.Д. Дуличенко (Тарту), в собранной им библиографии по международному искусственному языку отражено около 1000 различных проектов и предложений.
** О происхождении термина см. с. 214
*** См.: Language Group meets in Norfolk. — «Eastern Daily Press» [Norfolk/Brition] 25.07.1974.
**** См.: Adressario de Interlingua. Odense, 1975.