5. ВСПОМОГАТЕЛЬНЫЙ ЯЗЫК В ПОНИМАНИИ БУРЖУАЗНЫХ ИНТЕРЛИНГВИСТОВ

Прежде всего о самом термине - вспомогательный международный язык. Да, именно этот термин употребителен в интерлингвистической литературе на русском языке. Но буржуазные интерлингвисты, пишущие на английском, французском и других западноевропейских языках, а также на языках-проектах Эсперанто, Идо, Интерлингва, Окциденталь и подобных, употребляют терминоэлемент, соответствующий русскому интернациональный. У нас он обычно употребляется как абсолютный синоним термино-элемента международный. Но он может быть и синонимом относительным: понятия, выражаемые ими, могут и не совпадать полностью - лишь частично. Дело в том, что понятие 'народ' при всей своей неопределенности шире понятия 'нация': под народом чаще всего понимают этническую общность более крупную, чем племя, т. е. нацию или народность (а нередко и население страны). Социологи-демографы насчитывают во всем мире около тысячи народов, из них свыше 200 крупных, объединяющих более миллиона человек каждый; они составляют более 90% населения земного шара.

Проблема всеобщего или всемирного международного (интернационального) языка всегда была и остается в условиях капитализма делом частной инициативы, так называемого свободного предпринимательства, проникнутого духом индивидуализма.

«В нашем современном обществе каждый работает на свой собственный страх и риск... О разумной организации, о распределении работ нет и речи... В этой войне всех против всех, в этом всеобщем беспорядке и всеобщей эксплуатации и заключается сущность современного буржуазного общества» (275) - так охарактеризовал сущность капиталистического общества Фридрих Энгельс в речи, произнесенной в Эльберфельде в феврале 1845 г. Эта характеристика сохраняет свою силу и поныне.

В странах капитализма за решение проблемы всемирного языка брались и берутся сторонники этой идеи в одиночку и лишь в виде исключения - небольшой группой (Неутраль, Идо, Интерлингва). Каждому из них, судя по всему, казалось, что стоит только разработать и обнародовать проект языка для всех, как воплощенная в нем привлекательная идея начнет притягивать к нему повсюду сторонников - и так труднейшая всемирно-историческая проблема будет довольно легко решена.

Личность, жизнь и деятельность Людовика Лазаря Заменгофа - типичное тому свидетельство. Он полагал, будто общечеловеческий язык составляет «самую заветную» мечту человечества с древнейших времен по наше время. При нем началась эпоха величайших классовых битв, а он, не замечая их, писал: «Мы теперь сознаем, что все мы составляем одну нераздельную человеческую семью и что нас делит на враждебные лагеря только различие наших языков и тесно связанное с ним и вытекающее только из этой особенности различие воспитания, нравов, верований и т. д.» (276)

Нейтральный международный язык, конечно, приблизил бы победу сил прогресса над силами реакции, но утверждать, что такой язык сам по себе обеспечит единство и дружбу всех народов, всех наций, значит не только не понимать закономерностей общественного развития, но и пытаться отвлечь трудящихся от революционной борьбы.

Как известно, утопизм социалистов и коммунистов до Маркса и Энгельса заключался, в частности, в том что они не видели в обществе сил, способных преобразовать общественный строй мира сообразно идеалам свободы, равенства и братства всех людей. В эпоху утопических учений и движений таких реальных организованных сил, впрочем, и не было.

Этого не понимали и не понимают те утопически мыслящие приверженцы идеи всеобщего языка, которые считали достаточным создать его проект самолично, опубликовать и пропагандировать, рассчитывая на сторонников из всех слоев общества. Они не могли и не могут понять, что правильно и успешно решить эту всемирно-историческую задачу можно лишь опираясь на народные массы всего мира и их организации. Без самой деятельной поддержки народов мира, их организаций, их революционных партий никакие проекты в этой области, будь они даже гениальными, не могут быть осуществлены. Всемирный международный язык - столь же общественная проблема, сколь и научная.

Авторы все новых и новых проектов всемирного языка выпускают их в свет в виде небольших книжек с большими претензиями, вроде: «Мировая мысль, наконец, имеет крылья - мир объединяющая речь стала ныне фактическим достижением (is now factual accomplishment)». Именно так провозглашал в 1944 г. гражданин США Р. Стюарт Жак (Stewart Jaque), обнародовав свой Олинго. И далее: «Олинго дарует великую социальную перемену роду человеческому, ибо все люди смогут говорить на общем языке и пребывать в мире...» (277).

Послание калифорнийского интерлингвиста Ф. Роваи американскому лингвистическому конгрессу в изданной литографическим способом брошюре (1947) открывается портретом старика с аристократическим лицом и заканчивается словами: «Всякий, кто заинтересуется зарождением всемирной организации под именем Ассоциации Всеобщего Языка, может написать мне, и мы попытаемся положить начало этой организации, дабы грядущие поколения завершили это великое и необходимейшее дело созидания всеобщего языка, который будет содействовать улучшению общества во всем мире» (278).

В 1962 г. в Токио 77-летний Фушики Окамото опубликовал свой проект всемирного языка, название которого латинскими буквами изображается как ВАВМ, а читается Boabomu. Окамото трудился семь лет, и вот теперь созданный им язык, по его словам, «могут свободно употреблять и жители Гималаи и туземцы африканских равнин... В близком будущем, без сомнения, будет создано Всемирное Сообщество (World Society), где всеобщий язык будет абсолютно необходим...» (279)

Подобных примеров можно было бы привести множество. Только буржуазному миросозерцанию свойствен такой индивидуалистический подход к решению задачи, которая касается всех народов.

На протяжении минувших десятилетий XX в. происходит конкуренция, и порой довольно ожесточенная, между различными проектами вспомогательного языка.

И. А. Бодуэн де Куртенэ вспоминал о том неприятном впечатлении, которое производили на него и других членов Комитета Делегации для принятия вспомогательного международного языка взаимные обвинения «правоверных» эсперантистов, ортодоксов, и реформистов-идистов, интриги с обеих сторон и «неприличная агитация». С нападков на интерлингвистические принципы дело перешло к нападкам на личности. Это привело к тому, что В. Оствальд отказался от поста председателя Комитета. Фактически вышел из его состава и Бодуэн.

В настоящее время конкуренция (особенно в Соединенных Штатах Америки) происходит между Эсперанто и Интерлингвой. Она также сопровождается взаимной критикой и нападками.

Различные другие проекты международного языка, имеющие своих сторонников, свои печатные органы и какие-то подобия институтов, участвуют в конкуренции на мировом интерлингвистическом «рынке» как мелкие предприниматели. Но своего рода «монополия» эсперантистов - слабое объединение перед английским языком с его притязаниями на мировое господство. Бейсик Инглиш выступает как филиальное - «дочернее» - предприятие английского языка. А тут еще действуют сторонники «живой латыни», авторы рисуночных языков и т. д.

Такое отсутствие единства среди сторонников идеи всемирного языка в условиях капитализма вполне закономерно и естественно при отсутствии единой идеологии, единой философии и общих интересов.

В распространении проектов интернационального языка известную роль играет и частная благотворительность. У языка-проекта Заменгофа было немало благодетелей. Первый председатель Всеобщей Эсперанто-ассоциации Гектор Годлер, умирая, завещал капитал в 200 тыс. золотых франков на пропаганду Эсперанто. Проф. В. Оствальд пожертвовал крупную сумму из Нобелевской премии, которой он был удостоен как химик, на укрепление идиотского движения; это пожертвование дало возможность идистам предпринять издание крупнейших в интерлингвистике словарей. Только благодаря акту благотворительности американской миллионерши Алисы Дейв Моррис, энтузиастки идеи интернационального языка, Всеобщей Эсперанто-ассоциации удалось провести силами известных лингвистов многих стран сбор библиографии по интерлингвистике и издать объемистый сборник «Bibliografio de Interlingvo...» (Женева, 1929). Как уже говорилось, Ассоциация международного вспомогательного языка - IALA,- и созданный ею Интерлингва поддерживались некоторыми заправилами североамериканского большого бизнеса.

Авторы проектов вспомогательного языка, которым не удалось найти благотворителей, не смогли довести свои проекты до международной общественности. Опубликовать их, выпустив в свет маленьким тиражом, оказывалось для этого недостаточным. Нужны были средства для пропаганды и своего рода рекламы их, для новых и новых изданий, для созыва конгрессов, а эти средства были и остаются в капиталистическом мире частными.

* * *

Поскольку авторы проектов вспомогательного языка могут рассчитывать на успех лишь в том случае, если их проекты можно легко изучить, погоня за легкостью и простотой языка привела в большинстве случаев к предельному упрощенству проектов в ущерб остальным качествам.

В предисловии к первому изданию грамматики и словаря своего Lingvo internacia д-р Эсперанто-Заменгоф писал, что главнейшая задача, которая стояла перед ним, заключалась в том, чтобы язык был чрезвычайно легким - так, «чтобы его можно было изучить шутя». Эту задачу он решил следующим образом: «Я упростил до невероятности грамматику... Всю грамматику моего языка можно отлично изучить в полчаса». Для изучения же всего языка «вполне достаточно нескольких дней» (188). Эсперантист Н.В.Некрасов писал (1926), будто интернациональным литературным языком«может быть только языковая конструкция [?], упрощенная до последних пределов [?!]», имея в виду Эсперанто (280).

В духе подобных высказываний опубликованный в Киеве в 1896 г. под громким названием Прометей-Просветитель проект языка д-ра Новодума (Евгения Турина) содержал уверение, что его грамматика «может быть изучена в течение 5-10 минут». Все это было похоже на злую шутку, как и сам проект, где упрощенность доходила до таких «последних пределов»: 'отец' - п-ай, 'мать' - па-я, 'сын'- 1/2 п-ай, 'дочь' - 1/2 п-ая, 'внук' - 1/4 п-ай, 'внучка'- 1/4 п-ая...

Грамматический примитив и лексическая бедность стали идеалом многих западных интерлингвистов. Известный интерлингвист и автор одного из латинизированных проектов международного языка, итальянский математик проф. Джузеппе Пеано выразил это в следующих словах (Турин, 1903): «Вся латынь не нужна; небольшая ее часть достаточна для выражения любой мысли». Этому принципу и отвечала его Latino sine flexione - латынь без флексий. Так же нигилистически рассматривал он и роль аффиксов, в частности словообразовательных суффиксов, в международном языке. По его мнению, «ни одно грамматическое правило, ни один словообразовательный суффикс не является необходимостью». Его интерлингвистическая концепция выражена в афористической формуле: «Grammatica minimo in theoria es grammatica nullo» (281) («Грамматический минимум теоретически есть отсутствие грамматики»). На это проф. А. Л. Герар (Guerard), автор «Краткой истории движения за интернациональный язык» («А short history of the international language movement», Лондон, 1922), иронически заметил: «Простейший интернациональный язык есть молчание» (282).

Погоня за предельной легкостью языка была и продолжает быть погоней за его сторонниками, оружием в конкурентной борьбе между различными интерлингвистическими проектами. Э. де Валь провозгласил: текст на интернациональном языке должен пониматься людьми западной культуры без предварительной подготовки! В изданной в Париже на французском языке книге Р. Берже «Окциденталь в пять уроков» это изречение дано как лозунг (на Окцидентали): «Occidental es immediatemen comprensibil al tot monde civilisat» (283).

О. Есперсен так сформулировал (1908) основное положение западноевропейской интерлингвистики: «Die beste internationale Sprache ist diejenige, die der grossten Anzahl Menschen die grosste Leichtigkeit bietet» (284) («Наилучший международный язык тот, который предлагает наибольшее облегчение для наибольшего количества людей»). Имелись в виду опять-таки люди западной культуры, люди, говорящие на главных языках Западной Европы.

* * *

За исключением единичных языков-проектов, оставшихся в безвестности, апостериорные проекты вспомогательного языка всецело или почти всецело базируются на материале языков великих наций Запада.

Для буржуазной интерлингвистики характерен окцидентализм; его называют также «европоцентризмом». При провозглашенном западными интерлингвистами этимологическом принципе DEFIRS (что значит: немецкий - Deutsch, английский - English, французский, итальянский, русский, испанский - Spain; иногда прибавляется еще в конце L - латынь). Русский язык, как правило, практически не включался в материал для западных проектов международного языка. Характерны утверждения идистов, что предлагаемый ими интернациональный язык «должен иметь романский облик», или свидетельство М. Пей об американском Интерлингве: он «беспощадно отбрасывает все элементы грамматики и словаря, которые чужды западной культуре» (206).

А. Мартинэ указывал, что в лингвистике интернационализм может быть всеобщим или ограниченным (general ou limite). Западные интерлингвисты отказались от всеобщего интернационализма в пользу ограниченного (западным миром ). А. Николя, автор одного из априорных проектов, предпочел стопроцентную искусственность языка для всеобщих связей, его отрыв от каких бы то ни было исторических языков именно потому, что он исходил из убеждения, что «принцип максимума интернациональности вообще иллюзорен» (285).

Когда Хамильтон Холт указал как на главное возражение против Эсперанто на его «провинциальный характер» - на то, что этот язык совершенно игнорирует Азию и языки, на которых говорит огромное большинство человеческого рода, А. Л. Герар заметил, что трудно себе представить апостериорный язык, одинаково удобный [faire] как для Востока, так и для Запада. Для апостериорного языка, по его мнению, абсолютная всемирная нейтральность невозможна, только априорный язык мог бы быть всемирно нейтральным. Суть концепции Герара сводилась к тому, что разбуженный Восток добровольно признает лидерство Запада [??!!], а потому-де вряд ли могут быть какие-либо возражения против языка западной цивилизации.

На II конгрессе в защиту живой латыни секретарь одной молодежной религиозной организации заявил: «Мало-помалу мусульманский мир, восточные народы присоединятся к Западу в международном общении...» (286).

Авторы и сторонники различных проектов всемирного между народного языка спорят, какой из их языков-проектов более западный. А. Гоуд и его единомышленники заявляют, что их Интерлингва - самый западный. В статье «Дело Интерлингвы» Гоуд утверждал, что всемирный язык должен быть построен по образцу не только языков Запада, но и западного мышления (occidental thought). Эту претензию он обосновывает тем, что будто бы «всемирный [global] интернационализм движим идеологическими силами западного происхождения» (239б).

Известный бразильский социолог Жозуэ де Кастро, человек прогрессивных убеждений, не без основания заметил в одной из своих работ: «Узость кругозора типична для западной цивилизации» (287).